Ермолов, сборная Кушки. Раньше обычно Банников был, любимый вратарь моей бабушки Зины, к слову, но теперь он постарел, не играет уже, поэтому взяли меня. Самый молодой вратарь национальной сборной за всю историю футбола. Нет, ну помечтать-то можно? Уже завтра финал. С кем? Ну, допустим, с теми же немцами. Сильнейшая команда. Зепп Майер в воротах — отличный кипер, надёжный, отменная реакция. Франц Беккебауэр, центральный защитник и капитан. Скала. Причём, умная скала, думающая. В полузащите Вольфганг Оверат — один из лучших полузащитников мира. Герд Мюллер в нападении. «Золотой мяч» лучшего игрока Европы за семидесятый год. Бьёт с любой позиции. Резко, сильно и точно. Быстрый, непредсказуемый, за ним нужно следить в три глаза. Если бы они были. На самом деле у людей только два глаза, а все разговоры о третьем, якобы скрытом, не имеют под собой реальных оснований. Миф это, сказки. Мы можем видеть невидимое, но достигается это не открытием мифического «третьего глаза», а за счёт….

Я провалился в сон.

Открыл глаза уже утром. Свежим и отдохнувшим.

За завтраком оглядел товарищей. Оба выглядели невозмутимыми и собранными, как и положено настоящим космонавтам и астронавтам перед трудным испытанием.

Был ещё Малыш.

Поначалу думали его с собой не брать. Но потом передумали.

— На его долю и так уже немало испытаний выпало, которые он выдержал, — сказал Быковский. — Выдержит и это. На Совете будет решаться и его судьба. Поэтому должен быть с нами.

— К тому же у кого-нибудь из членов Совета могут возникнуть к нему вопросы, — справедливо заметил Сернан.

Я объяснил Малышу, куда мы отправляемся.

— Там будут ваши старшие? — уточнил он.

— Да. Старше некуда.

— И они будут решать, когда мы полетим домой? — если бы у Малыша был голос, в нём бы сейчас звучали совсем взрослые интонации, подумал я.

— Да, Малыш, — сказал я.

Говорить, что старшие могут решить так, что мы вообще не отправимся домой, не стал. Мало ли, что может быть. Может быть, завтра на Землю астероид упадёт и убьёт всё живое (для Юпитера такой астероид вообразить трудно, а вот для Земли — запросто). Что ж теперь, говорить об этом? Пусть бабушки у подъездов об этом судачат. А мы, серьёзные разумные люди и плазмоиды, будем говорить только о действительно важных вещах.

— Я готов, — сообщил Малыш. — Ты, главное, не тревожься. Всё будет хорошо.

Смотри-ка, меня успокаивает маленький плазмоид. Дожили.

— По-твоему, я тревожусь?

— Тревожишься. Ты стараешься это скрыть, но получается не слишком хорошо. Я вижу, как ты меняешь цвет.

Видит он. Ладно, я, действительно, тревожусь, и моя тревога не пройдёт, пока не всё не решится. Где гравилёт, интересно, который обещали прислать, нам ещё не пора выдвигаться?

Гравилёт прилетел вовремя.

И с хорошим запасом времени доставил нас на посадочную площадку рядом со зданием Совета Гарада в центре Новой Ксамы.

Вчера, когда мы летели с космодрома в «Южные сады», столицы Гарада не видели, маршрут пролегал в стороне.

Зато сегодня утром Новая Ксама раскинулась под нами во всей красе. Широкая, просторная, зелёная.

Этот город был задуман, спроектирован и возведён сразу, по единому плану, как, например, наш Санкт-Петербург или столица Бразилии Бразилиа.

Нам пришлось это сделать, потому что старая столица Восточного Гарада — Ксама была полностью разрушена ядерными ударами во время Последней Войны.

Было много споров по данному поводу. Одни выступали за то, чтобы Ксаму отстроить. В этом был резон. Без малого тысяча лет городу исполнилось незадолго до гибели. Смотришь двоенные фото и видео, и душа плачет. Такую красоту уничтожили! И пять миллионов человек вместе с ней (могло быть гораздо больше, но почти половину успели эвакуировать).

Старинные улочки, запутанным, красиво сотканным за века и века узором, раскинувшиеся по четырём главным холмам города.

Новые кварталы с парками, стадионами и широкими проспектами.

Густые леса, подступающие к самому городу.

Всё сгорело в атомном огне.

Нет, говорили другие. Понимаем ваши резоны, но давайте построим новый город. Совсем новый. Как символ новой жизни. Назовём его Новая Ксама, дабы отдать дань традиции. Восстанавливать Ксаму… Всё равно не получится восстановить один в один, вы же понимаете. Будет подделка, не слишком удачная копия, и каждый, кто когда-то в Ксаме жил, приехав, первым делом будет искать несоответствия. И, конечно, мгновенно их найдёт. Найдёт и разочаруется. Зачем нам разочарования? Их и так было слишком много. Нам нужна надежда. Новая Ксама и станет символом этой надежды. Надежды для всего человечества Гарада.

— Победили вторые, — констатировал Валерий Фёдорович Быковский, глядя на проплывающий под нами город, выстроенный на обеих берегах Суры. Отсюда, сверху, хорошо угадывался замысел архитекторов — максимально вписаться в ландшафт: не срывать холмы, не засыпать ложбины (разве что в самом крайнем случае), не вырубать естественные рощи. И не строить высотного жилья. Несколько высоких административных зданий разбросаны там и сям по городу, наподобие сталинских высоток в Москве, а вот высотного жилья нет.

— Восемь этажей — максимум, — рассказывал я. — Но в основном — четыре.

— Что-то мало, — засомневался Быковский. — Столица всё-таки.

— А по мне так в самый раз, — заявил Сернан. — Всё правильно, так и должно быть. Сколько народу здесь живёт?

— Меньше миллиона. На Гараде есть только два города-миллионника. Да и то в обоих население чуть больше миллиона. Мы не любим мегаполисы.

— Почему? — спросил Быковский. — Удобно же. Экономично и всё рядом.

— Последняя Война научила, — сказал я. — Атака ядерными боеголовками быстро учит рассредоточиваться.

— Война же давно закончилась.

— Война закончилась, а привычка осталась. Опять же выяснилось, что жить в малых городах ничем не хуже, чем в больших.

— Особенно, когда у тебя свой гравилёт, — с пониманием усмехнулся Сернан, глядя на россыпь разноцветных гравилётов, снующих в небе туда и сюда на разных высотах и с разными скоростями. — Слушай, как управлять таким сумасшедшим воздушным движением? Аварий не бывает?

— Так ведь ИИ, — сказал я. — Он справляется с этим. Прокладывает безопасные маршруты, следит, чтобы никто не нарушал. Делает это гораздо быстрее и лучше человека. Бывают, конечно, аварии, как не быть, они всегда бывают, абсолютно безопасной техники, как и жизни, в принципе быть не может. Но они редки.

— А старая Ксама? — неожиданно спросил Быковский, когда наш гравилёт уже заложил вираж перед посадкой. —