На длинных участках дороги, когда она сидит в тишине или дремлет, а радио гудит белым шумом, я представляю себе разные поездки с ней. Поездки, в которые мы отправляемся намеренно. Более хорошие отели, места, которые мы выбираем. Приключения с женщиной, которая, как я понимаю, сложнее, чем она или я могли себе представить. Дом, в который можно вернуться, который мы выбрали вместе.

Я думаю о том, что она сказала, когда я повел ее на озеро, что годами она говорила себе, что отправится в путешествие, уедет из города, но так и не сделала этого. Я могу только представить, сколько других приключений она могла бы придумать и отодвинуть на другой месяц, на другой год, пока они в конечном итоге не станут другой жизнью.

У меня много денег. Я мог бы дважды обогнуть весь мир, и у нас все равно было бы достаточно, чтобы прожить остаток наших дней. Я мог бы показать ей все, о чем она когда-либо мечтала, исполнить все ее желания и баловать ее сверх самых смелых мечтаний. И Бог знает, я хочу этого. Но это не то, что нужно Шарлотте. И это то, что я осознаю с болью, пронизывающей мои кости, то, что я начал понимать с нашего самого первого свидания, когда я повез ее в ресторан, отмеченный звездой Мишлен, на Aston Martin, пытаясь произвести на нее впечатление.

Шарлотте не нужно, чтобы ее баловали, впечатляли или поили вином и кормили дорогими обедами. Ей нужен честный мужчина. Заслуживающий доверия. Подлинный. Тот, кто будет доверять простым, маленьким моментам с ней, кто построит с ней жизнь, которая будет ощущаться как дом.

Я хочу быть для нее таким. Хотел бы я сделать все по-другому. Я бы хотел сказать ей все с самого начала, отвезти ее в свой маленький дом в пригороде Чикаго и сказать ей: да, я преступник, и да, я часть организации, которая может преследовать меня до самой смерти, но это все, чего я действительно хочу. Что-то простое… и тебя.

Интересно, изменило бы это что-то или она бы просто сбежала, не успев узнать меня?

Такой ход мыслей мог бы свести мужчину с ума. Кажется, он сводит меня с ума на протяжении всего долгого дня в дороге, в отеле этой ночью, пока я лежу на жестком полу, пока Шарлотта спит на другой стороне комнаты.

Я хочу оказаться с ней в этой кровати. Даже не ради секса — просто чтобы обнять ее. Просто чтобы почувствовать ее, теплую и мягкую, рядом с собой. Я не могу вспомнить, когда в последний раз проводил ночь рядом с женщиной. А теперь единственная женщина, с которой я хочу это делать, — это Шарлотта. Та, которая оставит меня всего через несколько коротких дней.

— Давай что-нибудь придумаем на завтрак, — предлагаю я, когда мы собираемся в машину. — Остановимся где-нибудь и поедим.

Шарлотта поднимает бровь.

— Я думала, ты сказал, что слишком опасно выходить. Я думала, ты сказала, что если кто-то нас увидит…

— Я знаю, что я сказал. Это звучит резче, чем я хотел, и я мгновенно смягчаю голос, когда вижу, как она сужает глаза. — Я просто…

Звучит глупо, когда мы в такой опасности, и что я хочу сидеть и есть с ней, в общественном месте, как будто все в порядке. Это не в порядке, как она напоминала мне так много раз, и это риск. Это глупый риск ради чего-то столь незначительного. Но для меня это не кажется таким уж незначительным. И тикающие часы того, сколько времени мне осталось с ней, звучат так громко, что я почти отчаянно пытаюсь выцарапать те маленькие моменты, которые могу получить. Даже если рациональная часть меня знает, что это неправильный выбор.

Я должен защищать ее. Это небезопасно.

Это всего лишь завтрак.

Шарлотта вздыхает, проводя рукой по волосам. При дневном свете я вижу оттенок оранжевого в ее блондинке, но мне нравится. Очевидно, что это покраска на скорую руку, но на фоне ярких листьев на деревьях в дальней части парковки мотеля в этом есть что-то очаровательное. Что-то индивидуальное.

Она пристально смотрит на меня мгновение, как будто пытается понять, для чего я это делаю. Я не могу сказать, понимает ли она это или что именно видит на моем лице, но она наконец кивает, снова тяжело вздыхая.

— Ладно, — говорит она, направляясь к машине. — Я бы хотела горячий завтрак, который не был сначала вывален в жиру.

Машина — еще одна проблема, думаю я, когда сажусь и завожу ее. Скоро нам придется ее поменять, не в последнюю очередь потому, что может пойти снег так далеко на севере, как мы забираемся, и Королла может не справиться с ней до конца пути. Я уже чувствую некоторую дрожь и слышу какие-то странные звуки из-за того, как далеко мы на ней проехали — эта машина определенно приближалась к концу своей жизни, прежде чем я ее угнал. Но я не жду с нетерпением реакции Шарлотты, когда она услышит, что мы собираемся совершить крупное угон автомобиля во второй раз.

— Куда мы поедем? — Спрашивает она, когда мы отъезжаем от мотеля. — На завтрак, я имею в виду, — добавляет она, и я пожимаю плечами.

— По дороге из города обязательно будет закусочная. Такие места всегда самые лучшие. Несколько раз, когда я отправлялся в путешествие, они никогда не разочаровывали.

Шарлотта издает тихий хриплый звук удовольствия несколько минут спустя, когда я подъезжаю именно к такой, домашней закусочной с большими окнами, выходящими на виниловые кабинки, и длинной стойкой в глубине помещения.

— Обещаю, будет вкусно. — Говорю я ей, и тень улыбки кривит уголки ее рта.

— Ты не такой, каким я представляла себе человека в мафии. — Говорит она, ее губы сжимаются, словно она пытается сдержать улыбку. Я хочу вытащить ее из нее, увидеть, как она расплывается по ее лицу. Кажется, ее улыбка освещает меня изнутри.

— Что ты имеешь в виду? — Думаю, я уже знаю, но хочу услышать, как она это говорит. Мне нужно ее объяснение.

Шарлотта пожимает плечами, все еще борясь с улыбкой.

— Не знаю. На нашем первом свидании я бы непременно поверила тебе, если бы ты мне рассказал. Дорогая машина, шикарный ужин в ресторане — все это соответствует тому, что я себе представляю. Но это? —