я не даю ей повода сейчас думать, что это больше не так. Но я также не могу думать сейчас. Не когда она стягивает резинку для волос со своего запястья, собирает свои теперь уже светлые волосы на голове и обматывает их черной резинкой, обнажая свою шею, чтобы я мог обхватить ее пальцами сзади. Не когда ее полные губы раздвигаются, и она отталкивает мою руку, обхватывая основание моего члена своей, наклоняясь, чтобы провести губами по его головке.

Дрожь пробегает по моему позвоночнику от этого легкого прикосновения. Боже, это так чертовски приятно: мягкость ее губ, прижатых к кончику, ее теплое дыхание на моей чувствительной коже, обещание ее языка, касающегося меня. Мои бедра выгибаются вперед, проталкиваясь между ее губами, и она скользит ими по головке моего члена, посасывая достаточно сильно, чтобы мои глаза закатились, прежде чем она скользит назад и отпускает меня с резким хлопком.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — выдыхает она, ее пальцы скользят по толстым, пульсирующим венам на моем стволе. — Скажи мне, как ты хочешь, чтобы я сосала его, Иван.

Прекрати это. Ты должен остановить ее. Эта мысль крутится у меня в голове, но я не могу думать достаточно ясно, не за пределами ощущения ее пальцев вокруг меня и ее губ, снова скользящих по моей головке члена, ее языка, выходящего наружу, чтобы дразнить нижнюю часть.

— Вот так, — хрипло выдыхаю я. — Боже, ты уже так чертовски хороша в этом. Будто ты знаешь, чего я хочу. Вот так, детка. Блядь…

Ее губы снова скользят по мне, горячие и плотные, вбирая меня своим влажным, теплым языком. Я чувствую, как она обхватывает меня, скользя по моей длине, ее губы сжимаются, когда она движется вниз, и мой кончик вдавливается в заднюю часть ее горла.

Она смотрит на меня, широко раскрыв глаза, и я тяжело сглатываю, одной рукой тянусь, чтобы схватить край раковины. Мои колени слабеют, весь мой мир сузился до восьми напряженных дюймов между ее губами, и как чертовски хорошо ощущается ее рот на мне.

— Не останавливайся. Не останавливайся, черт возьми. — Я сильнее сжимаю пальцы на ее затылке и чувствую, как она дрожит. Я чувствую, как она стонет вокруг моего члена, и это то, что отправляет меня за край.

У меня нет времени предупредить ее. Я чувствую, как я становлюсь напряженным, этот жар разворачивается у основания моего позвоночника, когда мои яйца напрягаются, а мои колени почти подгибаются, когда удовольствие прорывается сквозь меня с силой взрыва. Я чувствую, как моя сперма выплескивается на ее язык, чувствую, как она берет меня глубже, пока ее горло сжимается вокруг меня, мой член пульсирует у нее во рту с каждым толчком раскаленного добела ощущения. Она сосет, сильно, и я беспомощно стону, когда она глотает все это, дрожа, когда я чувствую, как я выливаюсь ей в рот.

Она смотрит на меня, широко раскрытыми и влажными глазами, когда глотает каждую каплю моей спермы, а затем она отстраняется, ее язык скользит по слишком чувствительной плоти и заставляет меня вздрагивать, когда она отпускает меня.

Я чувствую почти головокружение, нахлынувшее на меня, когда удовольствие убывает, уступая желанию опуститься и рухнуть. Это похоже на облегчение, как будто я мог бы спать целую неделю, но я вижу, как Шарлотта вытирает рот тыльной стороной ладони, действие, которое настолько откровенно грязное, что само по себе возбуждает, и когда она начинает вставать, я точно знаю, что она собирается сделать.

Она думает, что может загнать меня в угол, соблазнить меня приказать ей отсосать у меня, чтобы она могла увеличить расстояние между нами, чтобы она могла сказать себе, что я всего лишь тот мужчина, который лгал ей, чтобы заставить ее трахнуться с ним, а затем уйти. Но я не позволю ей сделать это.

Если она собирается заставить меня столкнуться с самыми темными сторонами меня, я собираюсь сделать то же самое с ней.

Когда она встает и поворачивается, чтобы уйти, моя рука вытягивается, и я хватаю ее за запястье, дергая ее назад.

— Куда это ты собралась?

15

ШАРЛОТТА

Я все еще чувствую его вкус на своих губах, густой и соленый, когда Иван оттаскивает меня от двери и обнимает, прижимая к груди одной рукой, а другой рукой скользит по моей шее сзади. Его глаза впиваются в мои, жесткие, похотливые и злые, а его пальцы сжимают мой затылок, когда его рот обрушивается на мой.

Ощущение того, как он сжимает мою шею, пронзает меня, жар расцветает в каждом дюйме моего тела, когда он резко поворачивает меня, прижимая меня к раковине. Его язык проталкивается между моих губ, грубо вдавливаясь в мой рот, как будто ему все равно, что я только что проглотила его сперму. Как будто все, чего он хочет, это попробовать меня на вкус, даже если это означает попробовать и себя.

Я чувствую, как начинаю дрожать, когда он целует меня, его язык скользит по моему рту, его тело прижимает меня к раковине. Он знал, что я делаю, с того момента, как я сказала ему приказать мне встать на колени. Он знает меня слишком хорошо, лучше, чем следовало бы, и, может быть, я думаю, пока Иван пожирает мой рот, заставляя меня стонать, когда он покусывает мою нижнюю губу, может быть, это потому, что, какая бы темная часть его не искала меня, она есть и во мне. Может быть, именно поэтому я изначально пошла искать то, что нашла.

Он был прав, говоря, что я пыталась установить дистанцию между нами. Я делала то же самое раньше, когда прервала то, что могло бы быть милым моментом, напомнив ему о Веноме. Я не хочу думать об этом человеке. Я не хочу чувствовать к нему больше, когда он так много отнял у меня. Когда он такой чертовски запутанный, что я не знаю, ненавижу ли я его или влюбляюсь в него, потому что человек, который разрушил мою жизнь, также кажется человеком, который хочет быть хорошим.

Я хотела свести его обратно к этому. К тому, кто просто хотел меня для секса. Кому было все равно, разрушит ли он мою жизнь в процессе. Но сделав это, подтолкнув его к этой грани, я просто напомнила себе, как сильно я тоже его хочу.

Его грубый, хриплый голос, велящий мне встать на колени, возбудил меня. Его рука на моей шее заставила меня заболеть, заставила