Я принимаю душ и снова одеваюсь. Иван выходит на дорожку, и я игнорирую его, доставая остатки еды, которую мы купили. Я не беспокоюсь, чтобы спросить его, хочет ли он есть, и не вижу, чтобы он ел. Он долго остается снаружи, пока я не выключаю свет и не забираюсь в постель.

Я не могу легко заснуть. Я притворяюсь, слушая, как он застилает постель на полу, и снова чувствую укол вины из-за того, что он спит там внизу, когда он весь день вел машину. Я думаю о том, как он отвез меня на озеро, и как это явно что-то для него значило.

Я не могу думать о нем. Не могу. Он солгал мне. Он разрушил мою жизнь. Я кусаю губу, закрывая глаза, сосредотачиваясь на этих последних двух вещах, а не на этом мужчине, который в стольких тихих моментах кажется тем, кого я могла бы полюбить. Не на этом мужчине, который доставляет мне удовольствие, о существовании которого я и не подозревала до этого.

Этот мужчина, который лжет. Мужчина, — который убивает. Мужчина, который несет ответственность за все ужасные вещи, с которыми я сталкиваюсь сейчас.

Это Иван. Это настоящий Иван.

Но мне все труднее и труднее в это верить с каждым днем.

Я просыпаюсь, чувствуя себя больной и не в своей тарелке, моя задница в синяках от шлепков, которые мне дал Иван. Поскольку удовольствие давно прошло, это делает меня раздражительной, и я напряжена, и держусь от него на расстоянии. Он ничего не говорит, и я не могу не задаться вопросом, о чем он думает, пока мы загружаем машину и делаем еще одну остановку за продуктами, возвращаясь на шоссе. Он стиснул челюсти, глядя на дорогу, и я смотрю на острые, красивые линии его профиля, мою кожу покалывает, когда я вспоминаю, что произошло вчера.

Через несколько часов я больше не могу выносить его напряженное молчание. Даже гул старой рок-станции, которую он включил на заднем плане, не может ослабить тяжелое чувство между нами.

— Зачем ты отвел меня на то озеро? — Резко спрашиваю я, неловко ерзая на сиденье.

Иван долго не отвечает.

— Зачем ты зарегистрировалась на том сайте, где ты встретила Венома?

Я стиснула зубы. Я чувствую, как он рвется в бой, все еще злясь на меня со вчерашнего дня.

— Я же говорила тебе, почему.

— Потому что Нейт изменил тебе, а ты хотела отомстить ему. Потому что ты хотела безопасного места для исследования своих фантазий. Так? Потому что я на самом деле не верю в это, Шарлотта. Я не думаю, что ты действительно верила, что это безопасное место. Я думаю, ты умнее этого.

Я тяжело сглатываю.

— Я думала, что это безопасно.

— Нет, не думала. — Его руки сжимают руль. — Если ты хочешь злиться на меня за ложь, Шарлотта, то перестань лгать себе. Перестань лгать мне.

— Я не…

— Ты сделала это из-за опасности. Потому что опасность была тем, чего ты хотела. Ты на самом деле не думала, что заходить в темную паутину и обсуждать первобытные фантазии с человеком, который называл себя Веномом, было безопасно или умно. Ты хотела острых ощущений. Ты хотела быть плохой. И ты просто не верила, что худшее из этих последствий когда-либо вернется к тебе.

Я резко разворачиваюсь, сердито глядя на него.

— Не смей говорить, что твоя ложь была моей виной! Что все это было моей виной…

— Я не виноват. — Иван тяжело вздыхает. — Я лгал. Я, черт возьми, понимаю. Каждый возможный аспект того, как я узнал тебя, был неправильным, Шарлотта, и я знаю это, даже если я не могу сказать, что я бы взял свои слова обратно, если только я не хочу снова солгать тебе. И я делал все возможное, чтобы не лгать тебе сейчас. Но ты не можешь сидеть здесь и говорить мне, что ты сделала все это, думая, что это безопасно. Что ты не хотела опасности. — Его челюсть работает, мускул там дергается. — Я должен снова отшлепать тебя за то, что ты солгала мне.

— Блядь, только попробуй. — Я откидываюсь назад, смотрю в окно, и гнев бурлит в моем животе. Я злюсь, что он осмелился сказать хоть слово о том, что я сделала, когда все, что он сделал, намного хуже, но я также злюсь, потому что он прав, и я не хочу признаваться в этом себе больше, чем ему.

Я действительно хотела опасности. Острых ощущений без каких-либо последствий. Это не делает лживого Ивана лучше, но я тоже не совсем без вины.

А что, если бы это был кто-то другой, а не Иван? Мой живот сжимается, и я закусываю губу. Я никогда не собиралась встречаться с Веномом, пока не узнала, кто он, но Иван не может быть единственным человеком в мире, достаточно талантливым, чтобы выследить меня. Шансы на то, что кто-то другой мог обойти мои меры предосторожности и найти меня, малы, но это могло произойти. Кто-то с гораздо худшими намерениями.

Это не делает все правильным. Я скрещиваю руки, смотрю в окно, отказываясь смотреть на Ивана. Я не хочу отдавать ему ни единого дюйма. Потому что чем больше я позволяю себе верить, что в нем есть что-то большее, чем я хочу признать, тем ближе я подхожу к признанию правды, которой не должно быть.

Я все еще продолжаю влюбляться в него, несмотря на всю его ложь.

Несмотря ни на что.

16

ИВАН

Эта женщина медленно убивает меня.

Когда день переходит в вечер, мы находим другой мотель, останавливаемся и ложимся спать. Мы близко к Монтане, самому длинному из отрезков пути до Айдахо, а затем Вегаса. И я ловлю себя на мысли, что с ужасом жду, когда мы наконец подъедем к городу.

После того, как мы получим свои поддельные документы, ее больше ничто не будет держать рядом со мной. Насколько я знаю, она покажет мне средний палец и уйдет в закат, и она будет иметь на это полное право. Я почти уверен, что именно это она и собирается сделать. Но от этой мысли у меня скручивает живот, боль, которую я никогда не чувствовал.

Бегать от Братвы и ФБР — это совсем не нормально, но последние несколько дней наполнили меня желанием быть именно таким. Нормальным. Для