Мастер Кит стоял на краю рыночной площади, поблизости от храма со многими башнями, которые мастера переделывали на какой-то иной лад, и бездумно смотрел на варварскую крепость с ее башнями, то ли китайскими, то ли татарскими. Его больше всего удивляло, что одну из этих башен, именуемую Флоровской, снабдили циферблатом, и часы даже показывали ход времени. Башня с часами плохо соответствовала будущей возвышенной трагедии. Разноцветные стены, впрочем, тоже, хотя мастер Кит сам понимал, что его сбивает с толку, он видел восточные строения лишь на гравюрах, которые цвета не передают. Но уж если писать трагедию из московской жизни – башни, пожалуй, пригодятся, оттуда можно сбросить в ров и утопить какого-нибудь злодея. Но если так – бросать придется летом, сейчас ров покрыт льдом, и злодей разве что переломает ноги.

Родился вопрос: не сделать ли это странное сооружение столицей киргиз-кайсацкого хана Тауекеля? Про хана мастеру Киту рассказал Сулейман. Это воин, ученый, политик, законовед, поэт. Даже не нужно вызнавать подробности – в герои трагедии он годится, требуется лишь героическая кончина. И женщина. Должна быть женщина, отношения с которой полны страсти, но откуда такую взять – мастер Кит понятия не имел; та киргиз-кайсацкая дама, которую он видел ночью, во время переговоров, менее всего была похожа на благородную героиню трагедии. Надо полагать, в гареме хана Тауекеля только такие и содержатся – значит, требуется прекрасная пленница… откуда могли бы привезти пленницу?..

Мастер Кит задумался и не сразу заметил кавалькаду киргиз-кайсацких всадников. А когда заметил – не сразу сопоставил воскресный день, недавнюю встречу этих людей с боярином Годуновым и еще кое-какие события.

Однако человек, с ранней юности выполнявший задания сэра Фрэнсиса Уолсингема и раскрывший заговор английских католиков, сбежавших во Францию и подстрекаемых иезуитами, против королевы Бесс, рано или поздно должен был задуматься…

Мастер Кит быстрым шагом, расталкивая встречных, поспешил за всадниками. Он не понимал их языка – но хотел увидеть их лица.

Лица были мрачны, всадники – неразговорчивы. У них случилась беда – и мастер Кит довольно скоро догадался, что бы это могло быть.

Он направился к Английскому двору.

Меррика он там не нашел – тот был у себя дома, тут же, в Зарядье. Мастер Кит послал за ним сторожа. Ожидая Меррика, он расхаживал по Казенной палате, то хмурясь, то посмеиваясь. Остановился возле настенной карты и принялся искать княжество, откуда могли бы привезти хану пленницу. Княжества, имевшего хоть какие-то границы, он не нашел, но взгляд упал на полуостров Крым. Это была удачная мысль – крымским ханам привозят наложниц отовсюду, красавица – отличный дипломатический подарок, там должны быть и гречанки… Прекрасная гордая гречанка! Подобная богине Артемиде! Может быть, даже амазонка…

– Зачем я тебе так спешно понадобился? – спросил, входя, недовольный Меррик.

– У меня прескверные новости, сэр. – Мастер Кит самым шутовским образом поклонился. – Судя по всему, лорд-протектор Годунов разнюхал о нашей ночной встрече с киргиз-кайсацким послом и потребовал от него объяснений. Как это ему удалось – не знаю. И вот прямо сейчас эти дикари стоят, как нашкодившие школьники, перед милордом Годуновым и оправдываются.

– Как ты до этого додумался?

– Они бы сами не собрались в Кремль в воскресный день. Их туда позвали. Судя по лицам – позвали для очень неприятного разговора. А о чем ином может быть такой разговор?

Меррик помолчал немного, прошелся взад-вперед, выругался. Мастер Кит следил за ним с наслаждением – хитрый лис, кажется, попал в ловушку.

– Тебя не зря привезли сюда, – сказал Меррик. – Арчи имеет нюх на нужных людей. А теперь рассказывай подробно. Я должен подготовиться к встрече с Годуновым.

Мастер Кит рассказал, как встретил главу посольства и его свиту.

– Там были сам мистер Кул-Мухаммад-бек-Султан, его драгоценный родственник Атабай-бек – тот невозможный толстяк, затем его то ли оруженосец, то ли секретарь, дьявол их чины и должности разберет, по имени Мансур. Был еще племянник Кул-Мухаммада, были парни, чьи лица не отмечены печатью гениальности… Да, еще – то чудовище, которое стояло за спиной Атабай-бека с таким видом, будто хотело разорвать меня голыми руками на клочки. Имени не знаю – оно мне не представилось. Если бы я писал рыцарские романы – оно бы мне очень пригодилось для злобного великана, охраняющего заколдованный замок. Мистер Меррик, лучше всего будет, если участники той ночной встречи уберутся из Москвы – и чтобы все знали: они поехали на север, в город с чудовищным названием.

Меррик понимал – совет разумный. Но хотел поискать другие возможности.

– Нас кто-то выдал, – сказал он. – Это не мог быть ты, это не мог быть Дик. Третий – я сам. Трое, мастер Кит. И в Дике, и в тебе я уверен. Но четвертый – Сулейман.

Когда Дику удалось сунуть сторожевым стрельцам «барашка в бумажке», сперва был впущен Сулейман с богатым подарком, испанским кинжалом – толедская сталь, ножны из позолоченной кожи, украшенные самоцветами. Он говорил с Мансуром, вручил подарок, они назначили для Меррика встречу, оговорили подробности, в частности – присутствие толмачей, после чего татарин, доведя англичан до калитки и сдав их с рук на руки человеку Мансура, более на Крымском дворе не появлялся. И Меррик, и мастер Дик это знали. И все же…

– Сулеймана в войлочном доме не было, и он не знал, о чем мы собирались совещаться. И догадаться не мог.

– Ты уверен, мастер Кит?

– Уверен. Даже если бы его перекупили и он пробрался на Крымский двор, чтобы подсматривать и подслушивать, – ничего бы не вышло. Я сам был снаружи, если вашей милости угодно вспомнить.

Тот редкий случай, когда знания лазутчика пригодились, подумал мастер Кит. Он сам, сопровождаемый толмачом, ходил вокруг войлочного дома, вовремя заметил любознательного дикаря, подкравшегося на корточках, указал на него страже, потом отогнал стражу подальше – там, в войлочном доме, заговорили громче, и слышать беседу этим людям было незачем.

Нужно было перебрать решительно все возможности, оба понимали это, даже самые дурацкие.

– Стрельцы, которые отвернулись, когда нас вводили на Крымский двор? – спросил мастер Кит. – Они наверняка завели приятелей на Крымском дворе. Ни за что не поверю, что киргиз-кайсаки