— Нельзя, мама, — твердо произнес он. Он оглянулся на Ирену, и та поспешно вышла. Чтобы не подслушивать. — Деда меня везде найдет. А тебя с братиком нет. Мама, мне страшно за тебя. Но если что — я тебя найду.

Радка поверила сразу. И разревелась. Навзрыд, некрасиво. Она знала, что глаза и нос опухнут, но какое ей было до этого дело? Расстаться с Фабусем, ставшим для неё самым дорогим за его недолгую пока жизнь, что может быть хуже?

Она уже подумала, что может зря так боится Ламберта. И так ли ей нужна свобода и этот малыш, которого она даже не знает, в отличие от Фабиуша?

Слезы мочили аккуратный камзольчик Фабуся, который терпеливо стоял рядом с сидящей в кресле матерью и лишь время от времени гладил по руке и вздыхал. Рыдать без остановки даже при таком жгучем горе было непросто, поэтому время от времени Радка давала себе отдохнуть, сильнее прижимая к себе сына и сквозь всхлипы вдыхая его запах.

Она видела в такие моменты затишья, что вернувшаяся из соседней комнаты обычно такая спокойная Ирена развила бурную деятельность. Без устали пользуясь своим браслетом, она укладывала вещи, снедь, не иначе как добытую Фабусем и потому безопасную. Огромные мешки, собранные Радкой под её рукой превратились в один заплечный.

Радка уже почти решила остаться и будь что будет, вдруг Ламберт найдет Барвинка и забудет о ней? Но тут Фабусь снова обнял её что было силы и шепнул:

— Беги, мамочка. Тетя Ло будет тебе рада.

И Радка сама не поняла, как послушалась. Натянула удобные новые сапоги, сжала в руке амулет легких шагов и побежала.

Бегом.

Не оборачиваясь.

Чтобы не передумать.

Из дворца ей удалось выбраться без труда. Похоже, Ламберт и впрямь всех забрал с собой.

Свет от яблони и дворца рассеивался по городу, но чем дальше она уходила к южной стене, у которой они договорились встретиться с Евой, тем темнее становились улицы. Словно из чужого сна Радка вспомнила, что веселые фонарики над дверями — это сельский обычай, в городе же вечерами светились только общежитие найденных, да дворец. Все остальные наглухо закрывали ставни, весь свет оставляя внутри. Что это? Привычка с войны или просто магики как они есть, глухие и закрытые для всех, кроме родных? Радка с трудом отогнала эту мысль. Ведь если ей верить, то и Ева сейчас её ждет не для того, чтобы вместе бежать, а чтобы предать. Вернуть брату, хотя бы для того, чтобы еще побороться за мужа.

Нет-нет, если так думать, то впору возвращаться во дворец, пока никто не заметил её отсутствия. И что она скажет тогда Фабиушу, который так твердо уверен, что его братику грозит опасность?

Радка знала, что взрослые не отчитываются перед детьми. Они лгут им, нарушают договоренности и говорят, что ничего этого не было. Так делали все и всегда, насколько Раде было известно. Вот только она толком и не стала взрослой. Она окунулась во взрослую жизнь с головой, и едва выплыла на поверхность, бестолково продолжая шлепать руками и широко открывать глаза каждый раз, когда от неё требовалось то, что и от всех — отвечать за себя как за взрослую. В душе она осталась той девочкой, что раз за разом пыталась с яблоком и колодцем. И она никак не могла подвести мальчика, у которого это получилось.

Радка покрепче прижала к себе мешок с вещами и снедью и ускорила шаг. Вообще-то она не слышала, чтобы в городе были недобрые люди, промышлявшие ночами — это могло выйти боком, ведь под одинаковыми плащами не разглядишь, какой перед тобой магик, но всё равно стало боязно. И потом, вдруг её исчезновение заметит Ламберт? Повернет время и окажется прямо перед ней, вот сейчас!

Она с трудом удержала вскрик, когда перед ней выросли две фигуры. И только их облик заставила её успокоиться. Эти силуэты были ей знакомы, если только Ламберт не решил стать ниже ростом и коренастее, а еще раздвоиться. Берхты. Негласные властители города до возвращения короля. Его верные помощники.

«Лишь один из них верный», — напомнила себе Радка, раздувая уголек надежды. Может, ей всё-таки повезет?

Щелкнул массивный, едва ли не на пол предплечья, браслет Берхты, и свет от него осветил их лица.

«С таким браслетом никакой перчатки не нужно», — некстати подумала Радка. Мысли её метались, она никак не могла сосредоточиться на главном. Удастся ей выбраться из города или придется под конвоем вернуться во дворец?

Кажется, эта мысль беспокоила и близнецов. Они недолго молча сверлили её своими темными коровьими глазами. Первый разомкнул губы Берхт.

— Кто тебя проводит? — спросил он и снова замолчал. Берхта лишь кивнула, подтверждая, что брат говорит за обоих.

Рада затосковала. Как ей угадать и выбрать того, кто предатель? Ведь стоит ей указать не на того, и её проводят, да только не к стене, а ко дворцу и с рук на руки сдадут королю. Или того хуже — доведут до Евы и сдадут уже обоих.

Ева! Радка вспомнила про непонятную историю, связывающую Еву и Берхта, и решительно ткнула пальцем в магессу. От мужчин в последнее время ей было толку мало, как знать, может, её везение поможет и в этот раз ускользнуть?

Так что ткнула она скорее наугад и замерла, готовая в случае чего активировать сразу несколько амулетов и бежать. Просто так сдаваться она всё равно не собиралась.

— Моя дорогая сестра, — Берхт поклонился сначала ей, потом самой Радке и шагнул в сторону.

— Дорогой брат, — в тон ответила Берхта. — Надеюсь, ты понимаешь…

И она махнула браслетом. Судя по тому, как покрылись тяжелые кованные сапоги Берхта льдом, накрепко сцепившим его с брусчаткой, это был амулет из тех, что безделушками иногда мастерил Мейнгрим. Значит ли это… Додумать Радка не успела.

— Быстрее идем, — отрывисто произнесла Берхта, первая направляясь в темноту проулка. — Он так простоит довольно долго, но рано или поздно освободится. К каким воротам?

— К южной стене, — рискнула Радка.

— Плохо, — массивная челюсть Берхты заходила, как будто она пережевывала эту мысль. — Яблоневый магик через неё легко перейдет, а вот тот, кто не владеет нашей магией… Впрочем, твои спутники это могут и не знать, а тебе повезло, что мы с братом встретили тебя первыми.

И она быстрым шагом направилась дальше, отчего Радка едва за