– Этот в самый раз, – заверил он, повернулся к тете и сказал: – Не хочется доставлять вам беспокойство, и если так будет проще, мы могли бы пораньше подъехать к вам в магазин и посмотреть, как вы готовите булочки, как обычно делаете.

– Среди ночи? – я вытаращила глаза. – Ну уж нет!

Тетя Линда и Гвен рассмеялись.

– Мы что-нибудь придумаем, – пообещала она.

Пришло время открыть подарки от Брайса. Пока тетя осторожно разворачивала сверток, который Брайс приготовил им вдвоем с Гвен, я заметила рамку и сразу поняла, что увижу снимок. Тетя и Гвен с любопытством и молча уставились на него, так что я невольно вскочила со своего места и заглянула поверх их голов. И сразу поняла, почему они смотрят на снимок не отрываясь.

Это была цветная фотография их магазина, сделанная ранним утром, под таким углом, что Брайсу наверняка пришлось лечь прямо на дорогу. Покупатель – судя по тому, как он был одет, рыбак, – как раз выходил с пакетом в руке, еще одна покупательница входила. Оба были тепло одеты, дыхание облачком пара вылетало изо рта. В окне я заметила отражение облаков, а за стеклом – профиль тети и Гвен, которая как раз ставила чашку кофе на прилавок. Небо над крышей было шиферно-серым, подчеркивая оттенок выцветшей краски на обшивке магазина и побитых непогодой карнизов. Магазин я видела множество раз, но только теперь заметила, как он приковывает взгляд… и что он, пожалуй, даже красив.

– Это же… невероятно, – выговорила Гвен. – Поверить не могу, что мы даже не заметили, как ты делал этот снимок.

– Я прятался. Вообще-то я приходил три утра подряд, чтобы поймать как раз такой кадр, какой мне был нужен. Две пленки отщелкал.

– Повесишь его в гостиной? – спросила я тетю.

– Шутишь? – отозвалась она. – В магазине, на самом видном месте! Чтобы показать всем!

Поскольку мой подарок был по размерам и форме почти таким же, я заранее знала, что это тоже фотография. И разворачивая, мысленно молилась, чтобы ни в коем случае не моя, сделанная Брайсом украдкой, пока я отвлеклась. Как правило, собственные снимки мне не нравились, и уж конечно, вряд ли понравился бы запечатлевший меня в мешковатых толстовках, уродливых штанах и с растрепанными волосами.

Но на снимке была вовсе не я: Брайс подарил мне ту самую фотографию, которая мне так понравилась, – с маяком и гигантской луной. Тетю Линду и Гвен он тоже заворожил, и обе согласились, что снимок должен висеть у меня в комнате – там, где я буду видеть его, лежа в постели.

Когда все подарки были открыты, мы еще немного поговорили, а потом Гвен объявила, что не прочь прогуляться. Тетя Линда направилась вместе с ней к дверям, мы увидели, как они обе одеваются и кутаются в шарфы.

– Вы точно не хотите с нами? – спросила тетя. – Чтобы ужин поскорее переварился и пока дождь не зарядил снова?

– Я в порядке, – отозвалась я. – Пожалуй, лучше просто посижу немного, и все.

Она завязала на шее шарф.

– Мы ненадолго.

После их ухода я перевела взгляд с фотографии на сверкающую елку, потом на свечи и, наконец, на Брайса. Он сидел рядом на диване, не вплотную, но настолько близко, что я задела бы его плечом, если бы слегка наклонилась. По радио все еще играла музыка, сквозь нее слышался, хоть и едва различимо, плеск волн, набегающих на берег. Брайс молчал, как и я, он казался довольным. Мыслями я вернулась к первым неделям, проведенным в Окракоуке – к страху, печали, мучительному одиночеству, когда я лежала у себя в комнате и думала, что подруги меня забудут, и была убеждена, что ничто не скрасит праздник, если проводишь его вдали от дома.

Но теперь, сидя рядом с Брайсом и держа на коленях фотографию, я уже знала, что это Рождество не забуду никогда. Я думала о тете Линде, Гвен, семье Брайса, о легкости и доброте, которые обрела здесь, но главным образом – о Брайсе. И гадала, о чем думает сейчас он, а когда он вдруг взглянул на меня, мне захотелось объяснить, что он вдохновил меня – так, как сам наверняка даже представить себе не мог.

– Ты о чем-то задумалась, – констатировал Брайс, и я почувствовала, как мои мысли улетучиваются, словно пар, и на их месте остается всего одна.

– Да, – подтвердила я, – точно.

– Поделиться не хочешь?

Взглянув на подаренную им фотографию еще раз, я наконец повернулась и посмотрела ему в глаза.

– Как думаешь, ты смог бы научить меня фотографировать?

Рождественская елка

Манхэттен

Декабрь 2019 года

Официантка подошла с меню десертов и предложила кофе, и Мэгги воспользовалась случаем, чтобы перевести дыхание. Свою историю она рассказывала все время, пока они ели, и даже не заметила, как убрали ее тарелку с почти нетронутым содержимым. Марк заказал кофе без кофеина, Мэгги отказалась – в ее бокале еще оставалось вино. Теперь вокруг них осталось всего полдесятка занятых столиков, шум разговоров в зале понизился до негромкого гула.

– Так это Брайс научил вас фотографировать?! – воскликнул Марк.

Мэгги кивнула.

– И познакомил меня с азами «Фотошопа», который в то время был еще сравнительно новым явлением. А его мама научила меня приемам работы в фотолаборатории – ретуши, экспонированию, кадрированию, объяснила, как важно время в процессе проявления… по сути дела, ныне утраченному искусству создавать фотографии по старинке. Благодаря им двоим, получилось что-то вроде интенсивного курса. Брайс также предсказывал, что цифровая фотография заменит пленку, а Интернет изменит весь мир, и эти уроки я заучила назубок.

Марк поднял бровь.

– Впечатляет.

– Он был умным.

– И вы сразу начали снимать?

– Нет. Брайс не изменил себе – решил, что и я должна учиться так же, как он, поэтому на следующий день после Рождества явился ко мне с книгой по фотографии, тридцатипятимиллиметровой «Лейкой», инструкцией и экспонометром, – улыбнулась Мэгги. – Строго говоря, у меня продолжались каникулы, так что мне требовалось только закончить недоделанные задания. В любом случае я к тому времени заметно продвинулась вперед в уроках, так что мне оставалось больше времени на изучение фотографии. Брайс показал мне, как заряжать пленку, как меняются снимки в зависимости от различных настроек, как пользоваться экспонометром. Вместе со мной он проработал все инструкции, разобрал по принесенной книге вопросы композиции, выбора кадра, моменты, которые надо учитывать при попытке сделать снимок. Да, все это ошеломляло масштабами, но он последовательно, пошагово разбирал один вопрос за другим. А потом, само собой, устроил мне проверочную работу.

Марк улыбнулся.

– Когда же вы самостоятельно сделали первые снимки?

– Прямо перед Новым годом. Все черно-белые, и было гораздо проще проявлять негативы в виде листа «контролек», а потом печатать фотографии в лаборатории у Брайса. Нам не требовалось посылать пленки в Роли на проявку, что меня особенно радовало, ведь денег у меня было негусто. Только те,