Клим повернулся. Перед ним стоял купец Волков.

Ардашев, помня, что при последней встрече этот субъект не подал ему руки, лишь слегка склонил голову и ничего не ответил.

– Далеко ли собрались? – поинтересовался попутчик.

– А вы? – выпустив струйку дыма, поинтересовался Ардашев.

– Еду в Казань.

– Я тоже.

– Надо же, какое совпадение! – вскинул руки купец.

– Бывает.

– Новость слыхали?

– Какую?

– Папасов преставился. Наказал Господь фарисея. Паралич сердца.

– Его убили.

– Да неужто? И как же? Абреки кинжалом закололи? – хохотнул коммерсант.

– Нет, его отравили.

– Вот оно как! – задумчиво проронил Волков. – А кто?

– Пока неизвестно, но вы один из подозреваемых.

– Я-а? – указывая на себя большим пальцем и тараща от удивления глаза, проронил купец.

– Вы-с, Александр Владимирович, вы-с.

– Ого! Вы, смотрю, даже моё имя и отчество запомнили… А почему это вдруг я?

– Все же слышали, как вы угрожали покойному. И я в том числе… Думаю, вас допросят сразу, как только найдут.

Волков весь обратился в большой вопросительный знак.

– И что же, меня уже ищут?

– Несомненно.

– И кто же?

– Судебный следователь Афанасий Панкратович Ковбаса.

– Как? – раскрыл рот Волков, напоминая сома, только что вытащенного из тины. Его усы двигались сами по себе.

– А вот представьте себе, – издевательски потешался студент, выпустив струйку дыма.

– Какая чушь! Потомок князя Меншикова – убийца? Да вы отдаёте себе отчёт в том, что говорите? – воскликнул он и гневно сдвинул брови.

– О! Простите, ваша светлость, – усмехнулся Ардашев и, рассматривая свой перстень, сказал: – Кстати, вот эту золотую штучку, принадлежащую ранее светлейшему князю, всего неделю назад мне подарил Иван Христофорович Папасов.

– Что? Дайте взглянуть… Не может быть!

– Истинно. И знаете за что?

– Нет…

– Я догадался, как быстро потушить пожар на суконной фабрике, которую кто-то поджег. А перед этим, вероятно, тот же злодей напоил рабочих, устроивших беспорядки.

– Ни к первому, ни ко второму я никакого отношения не имею. Впрочем, как и к убийству.

– Следствие разберётся, – бросив за борт окурок, парировал Клим.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ровным счётом ничего.

– А не позволите мне повнимательнее рассмотреть подарок покойного Папасова?

Клим снял перстень и передал купцу. Тот поднёс его к глазам, потом к солнцу и, цокая от удивления языком, заключил:

– Настоящий. Самый что ни на есть настоящий. Именно он изображён на картине голландского живописца Михаила ван Мюсхера «Портрет сержанта Преображенского полка А.Д. Меншикова», написанный в 1697 году. Только мой великий предок носил его на левом мизинце, а вы на правом.

– А на картине Сурикова «Меншиков в Берёзове» у князя перстень на указательном пальце левой руки. Но художник всё выдумал. Не могло быть у светлейшего никакого перстня. Перед отправкой в Берёзов с него даже одежду содрали, заменив на крестьянское облачение, не говоря уже о ценностях. Это была воля Верховного тайного совета. Изъяли всё подчистую.

– Всё, да не всё, – покачал головой Волков.

– Часть имущества светлейшего князя императрица Анна Иоанновна вернула Александре и Александру – дочери и сыну князя. Вероятно, кто-то из потомков заложил перстень или продал, а может, проиграл в карты, – предположил студент.

– А вы не допускаете, что генералиссимус мог просто подарить его кому-нибудь ещё до своей опалы?

– Вряд ли, – скривил губы Ардашев. – Голиаф Ораниенбаума был чрезвычайно скуп. Он даже супружницу свою в хорошие времена не особенно баловал подарками. Велел как-то отвезти ей шестьдесят огурцов, ему подаренных, да яблоко, которым его угостил государь, а другой раз – рыбу, лично им выловленную в реке. А вот она своему Сашеньке перстни с изумрудами дарила да золотые табакерки, а уж про возы с провиантом, включая самые дорогие вина, и не говорю.

– Хорошо. Я дам вам за него тысячу рублей.

Клим протянул руку за перстнем:

– Позвольте, сударь, я верну его на место.

Волков нехотя отдал украшение.

– Простите, как вас величать?

– Ардашев Клим Пантелеевич, – водружая перстень на мизинец, произнес он.

– Служите ль где или по торговой части?

– Студент.

– Для студента тысяча рублей – весьма значительная сумма. А вы капризничаете.

– Это кому как.

– Ах да, понимаю. У вас богатый папенька.

– Дело не в родителе. Главное, правильно оценивать вещь.

– Согласен. Тогда назовите свою цифру.

– Перстень не продаётся.

– Вы что, не понимаете, что тут золота от силы рублей на триста?

– Ценность данного раритета заключается не в драгоценном металле, а в том чью руку он украшал.

– Так и быть – даю полторы тысячи.

– А вы в самом деле прямой потомок светлейшего князя? – пропустив торг, осведомился Клим.

– А зачем мне врать?

– И тоже носите княжеский титул?

– Пока нет, но скоро буду.

– Что значит «скоро»? Как же сие возможно?

– А очень просто, молодой человек. Дельце это старое, но адюльтером попахивает. Но так уж и быть, расскажу-с. Может, после этого и сподобитесь перстенёк моего предка продать. – Негоциант помедлил немного, будто собираясь с мыслями, а потом, глядя куда-то вдаль, принялся вещать: – У Александра Даниловича и супружницы его Дарьи Михайловны родились семеро детей, но выжили только трое: Мария – старшая, бывшая невеста государя Петра II, 1711 года рождения, потом ещё дочь Александра, 1712-го, а самый младший сын, тоже названный в честь отца, появился на свет в 1714 году. Мария умерла в ссылке от оспы, а брат и сестра выжили и, будучи оба помилованными императрицей Анной Иоанновной, вернулись в высший свет. Сестру приняли ко двору, а брат выбрал воинскую службу. Часть имущества семьи им возвратили. Но Александре не довелось долго пожить. В двадцать четыре года её не стало. Умерла при родах. Теперь лишь сын Александра Даниловича – Александр Александрович Меншиков – оставался единственным продолжателем фамилии. Он много воевал, храбро сражался и дослужился при Екатерине II аж до генерал-аншефа[75]. Правда, скончался в пятьдесят лет. Не буду вас дальше утомлять историей всех потомков, скажу лишь, что последний из них – генерал от кавалерии Владимир Александрович Меншиков, женатый на Леонилле Николаевне Гагариной, троюродной сестре убиенного государя Александра II, – законных наследников так и не заимел. Четверо его детей умерли в младенчестве. С высокомерной и язвительной супругой у старого вояки отношения не сложились, а вот с моей матушкой, служившей у него горничной в имении Черёмушки, они жили, что называется, душа в душу, хоть она и была крепостной. Но от жены эту связь он тщательно скрывал. Как вы понимаете, я не случайно ношу его отчество. Да, мой отец – Владимир Александрович Меншиков, старый боевой генерал, получивший в боях несколько ранений. Время шло. Имение своё он продал и последние годы чаще бывает в Германии, чем