Шрифт:
Закладка:
Кроме того, он приносил мне и другие рисунки, также сделанные для этого журнала: лес, озеро, на нем водоросли, около воды – женская фигура.
Моя мать заказала ему портреты – мой и моей сестры. Он нас нарисовал карандашом на желтовато-розовой бумаге. Портрет сестры моей ему скоро удался, а с моим пришлось повозиться. Он сделал два экземпляра и то остался недоволен. Он был очень строг к своей работе.
На следующий год уроки возобновились. Рисовала я уже не с картинок, а с гипса: была гипсовая лошадь и голова Венеры. Долго я рисовала эту голову в разных поворотах. Это могло бы надоесть, но Левитан умел сделать свои уроки такими интересными, так умел объяснить красоту античной культуры, так сам любовался правильностью черт и классической красотой, что его восхищение передавалось и заражало его маленькую ученицу.
В семье нашей, которой интересы к искусству не были чужды, все очень любили Левитана и интересовались его работами.
Зимою отцу пришлось поехать по делам в деревню. Левитан сказал, что он никогда не бывал в деревне зимою. Отец предложил ему поехать вместе с ним. От станции до деревни было верст 12. У Левитана было коротенькое, легонькое пальтишко. Отец, заметив, что он очень озяб, распахнул шубу, посадил Левитана к себе на колени и запахнул ее вместе с ним.
Деревня зимой произвела на Левитана громадное впечатление. Он ходил на лыжах по берегу Днепра, по снежным сугробам, потом издали зарисовывал свои следы.
В Третьяковской галлерее есть одна его маленькая картина, кажется, одна из первых его картин, которая туда попала – «Деревня зимой». Она была создана под впечатлением этой поездки.
Его очень заинтересовал вид овина (там, где молотят и веют рожь). Большое, длинное деревянное строение, внутри полумрак, освещение – маленький фонарь, движущиеся фигуры молотильщиков, воздух полон мякиной, которая тучей вылетает из ворот и, освещенная солнцем, превращается в золотую пыль. Он говорил, что передать на полотне очень трудно эту игру света и тени, переход от почти полного мрака к яркому свету зимнего солнечного дня.
В 1938 году на выставке картин Левитана я увидела одну картину, изображающую овин так именно, как он его описывал когда-то. Этой картины в Третьяковской галерее раньше не было.
Как-то мы с отцом были у него на квартире, около Красных ворот. Очень высоко, крохотная комнатушка с большим окном, вид на крыши и на небо. На полу – гора набросков на кусках полотна: всевозможные виды облаков, тучи и белые барашки, и темные грозовые тучи, и розовые, и золотистые облака заката. Это были эскизы для его будущих великих произведений.
На мольберте начатый портрет старой женщины, заказанный ему с фотографической карточки. Единственное указание, которое ему было сделано заказчиком, – бледная старушка.
Была там еще одна большая картина: деревенская улица после дождя. С боков избы, размытая дорога, по дороге течет ручей, дети играют в воде. Этой картины на выставке я не видела.
Ко дню моего рождения Левитан подарил мне один свой рисунок сепией: аллея, по аллее идет дама. «Аллея скучная и дама скучная», – так он охарактеризовал этот рисунок. В Третьяковской галлерее есть такая же картина под названием «Осень в Сокольниках».
Это была первая картина, купленная Третьяковым у восемнадцатилетнего Левитана. П.М. Третьяков своим исключительным чутьем предугадал в юном, начинающем художнике будущего великого мастера.
В 1882 году мы уехали в деревню, и мои уроки рисования кончились. На прощание Левитан дал мне много ценных советов: ничего не копировать, рисовать с натуры. «Видишь телегу – рисуй телегу, видишь корову, рисуй так, как видишь, старайся передать то, что чувствуешь, то настроение, которое создается у тебя при виде той или другой картины природы».
Прошло несколько лет, я потеряла его из виду, хотя имя его уже стало упоминаться в художественных кругах. Однажды встретила я его в Итальянской опере Мамонтова, где он, кажется, рисовал декорации. Я слышала, что будто бы он одно время работал на текстильной фабрике Прохорова по художественной окраске материй.
В.В. Переплетчиков
[ИЗ ДНЕВНИКА]
2 января [1887]
У Левитана в теперешних, да и в прежних работах есть один недостаток: они написаны хорошо, тон и отношения верны; у них можно поучиться в этом отношении, но они как-то скучны по сюжету, холодны. При подобной простоте сюжета техника должна быть доведена до высокой степени совершенства, а иначе они будут неудовлетворительны.
9 января [1887]
Вчера был Левитан; толковали с ним много о том, о сем. Между прочим, о реализме и романтизме. Я лично не симпатизирую романтизму; мне кажется, что не особенно он правдив даже и в главных талантливых представителях. Положим, что и реалисты тоже не могут похвалиться, что правда у них, но все-таки на их стороне больше истины, чем на стороне первых. Говорили об образовании художника.
5 февраля [1887]
Вчера был у Левитана, долго толковали, и я вижу, что в искусстве я ушел недалеко, не так далеко, как этого хотело бы мое самолюбие…
16 февраля [1887]
Сегодня после трех часов пошел к Мо[220] заказать подрамок и встретился там с Левитаном, зашли, купили драму Толстого[221], и мы прошлись с ним. Много толковали о необходимости работать много. Он в тяжелом состоянии духа. Да и в самом деле – живет картинами, а они не особенно продаются. Толковали много о необходимости образования, о живописи.
Между прочим, говорилось о том, что мы, молодые художники, много хотим, хотим быть сразу заметными и относимся довольно легкомысленно к картинам, мало над ними думаем и работаем.
21 декабря [1892]
Десятки тружеников с громадною любовью к своему делу живут, но не дай бог кому-либо так жить, жизнь серая, унылая – осенняя погода, серая, невзрачная…
Левитан – это человек, много уже пострадавший от борьбы за существование, не глупый, но скептик-индивидуалист, судящий людей зачастую лишь по себе: человек минуты, человек впечатления, нерва, сенсуалист; порой в нем пробуждаются лучшие черты его натуры, тогда он производит хорошее впечатление.
29 декабря [1892]
Вчера был у Светославского, все художники и художники: Маковский, Савицкий, Левитан, Степанов, Серов, Архипов и т. д. и т. д.
Толковал Маковский об Общ[естве]
