Прохорович придвинул плоский ящик, побренчал инструментами и ничего не найдя знакомого, откинулся к стене, закрывая глаза. Я подумал, что он решил поспать, поэтому удивился спокойному голосу старика:

— Странное дело, — говорил дед, не разжимая век.

Я ждал продолжения. Сережка, не теряя времени, лизнул камень, решив, что за ним никто не наблюдает. Я жаждал продолжения и молчал. События, которые происходили вокруг меня, казались, мягко говоря, очень странными. Один мой прилет на чуждую колониальную планету чего стоил. Дикие племена местных, уничтожающих космическую пехоту. Их подход к решению вопроса: пытки и страшная магия, которые они применяли к пленным. Любовь моя к туземки тоже странная: чувство вспыхнуло в самый неподходящий момент: кругом столько неприязни, враждебности, злобы и тут мы со светлыми чувствами. Понятно, что я только с корабля на землю спустился, после длительного воздержания, и ничего удивительного не произошло. Но, как развернулось все? Ребенок — король, муж с топором, а мама с трубкой, и управляет самым непримиримым племенем. Сидим в затопленном маяке, глубоко под водой и может дышим остатками воздуха, тоже странно. Где-то там, в толще мутной воды, над нами плавает гордый водяной дракон, а мы тут, ждем помощи, и, можем умереть мумиями, иссохнув от голода, так и не дождавшись прилета спасателей. Представляю кого они найдут. Кстати, компания моя, тоже странная: никогда не думал, что подружусь с сухопутными рейнджерами (с вечными соперниками в армии), да еще и сумею к ним привязаться. За короткое время родными стали. Вылезем из передряги, обязательно стану рапорты писать, чтобы парней во флот перевели, пускай хоть в охранение корабля, если совсем негодными окажутся. Хотя медкомиссии у нас строгие. Я посмотрел на старика, на Серегу, уже не стеснявшегося и во всю лизавшего камень, вспомнил себя — за дробят всех еще на первом круге, как бы самому в пехоту не перейти. Опять же титана — нет. Удумали, что-то господа вот и тянут, не реагируя на сигнал. Тут, и к бабке не ходи и психоаналитиков не спрашивай — готовят какой-то план, про нас забыв, и скорее всего, сразу списав в вероятные потери.

А еще меня беспокоило, жив ли до сих пор пилот, которого, вечность назад, в камень превратили. Как он там? Странно, если жив.

Что же имеет ввиду Прохорович? Что старика беспокоит? Сошлись ли наши мысли в чем-то?

Я вспомнил, как все начиналось, как мы сидели под крылом разбитого транспортника, и ели приготовленную на костре змею. Как улыбались и смеялись, чувствуя себя на пикнике и в начале забавного приключения. Довольные лица, освещенные пламенем костра, людей, которые сумели выжить и избежать смерти.

А, что, если транспортник не случайно подбили? Что, если мне надо было попасть в нужный момент для выполнения миссии? Но я ведь не выполнил задание до конца? А значит, мы все останемся живы?

Рано делиться с такими радостными вестями с парнями. Могут не понять и забеспокоиться.

Поэтому не удержался от вопроса и спросил:

— Что странного? — подталкивая Прохоровича к ответу.

Старик печально посмотрел на меня.

— Да, вот я про технологии думаю.

— Про технологии? — не поверил я.

— Да. Про них.

— И, что там?

— Вот смотри. Мы вроде, как кордонные войска — наблюдаем за колонией. И винтовки у нас плазменные, и корабли есть, — старик кивнул на меня, — и титаны за нами. А бьют нас палками, — Прохорович сделал вид, что отвертка в его руке — это мощное дикарское копье. — Точный бросок и нет Ильюхи. И понимаешь? Так с каждым из нас будет.

— Что? Мы от копей умрем? — спросил я, опешив, от предсказания.

— У них еще черная магия есть, — зловещим шепотом подсказал Сережка. — Племя шаманов и злых колдунов. Видели, какие у них дети?

Я с трудом сглотнул, не вовремя вспоминая черного пилота в камне: черные зрачки, непрестанно наблюдающих за нами; черные губы и угольного цвета распухший язык, пытающийся нам что-то сказать. Как такое можно забыть? А старик продолжил:

— Дело в другом. В неправильности событий. В их непредсказуемости. Мы же должны побеждать. А мы здесь, — старик обвел рукой каменную кишку.

— Мы выберемся. — Я чуть не проболтался о своей миссии — ее же надо выполнять, но вовремя промолчал. — Сейчас сменим дислокацию, еду достанем и выберемся. За нами прилетят, — сказал я, но не очень уверенно. Пехи стали хмыкать, каждый по-своему. Выходило, как похоронный марш. Только всеобщего уныния нам не хватало.

Капрал задумчиво покарябал щеку, ни на кого не глядя.

— А я могу первым пойти! — предложил Сережка и пояснил. — Я, как ящерица — везде пролезу.

Я кивнул головой, оглядев худощавую фигуру с ног до головы — предложение не лишено смысла. Однако капрал сразу возразил:

— И куда ты нас заведешь? Глупая ящерица. Мы же навсегда в маяке потеряемся.

Я попытался, возразить, защищая новобранца, что не так уж и много на пути встретиться ответвлений, но Серега и сам сдался: расслабился и кивнул.

— Значит, я — первый.

— Конечно, ты, лейтенант. Кто же еще?

16.1

Мы полезли. Капрал замыкал. Я четко видел в голове маркер: три поворота направо, потом четыре налево. Остаток пути прямо и не сворачивая. Просто и легко. В комнате отдыха нз на пару-тройку дней, даже, если Серега будет постоянно есть и, то хватит: переждем, восстановимся и дальше будем думать, что делать. Червь во внутрь не залезет: слишком огромен. Спокойно должны отсидеться в самом безопасном месте.

На четвертом повороте стали ползти вниз. Мне бы задумать, но я решил, что так и надо, да и Айна ни к месту припомнилась. Образ смеющейся от счастья девушки застыл перед глазами. Как, она там? Скучает без меня? Небось извелась вся от тоски. Ничего, скоро вернусь, а там и к звездам рванем.

Фонарь высветил пустоту впереди: черная трещинка, убегающая вперед змейкой, обрывалась неровным бескрайним провалом и веяло из него тухлятиной.

— Почему остановились? — задал свой вопрос капрал.

— Доползли, — предположил Сережка. В чем-то он был прав. Знать бы куда. Я