Размеренно и неторопливо выговаривала каждое слово, и слушать её было настолько страшно, насколько удивительно было всё рассказанное.

— Моя мать нас всех терпеть не могла. Отец ненавидел за то, что мы всё время просили есть, за то, что нас нужно было одевать и учить. Он был игроком, пустил прахом всё состояние матери. Мать же… Свою ненависть к нелюбимому мужу переносила на нас, своих детей. Ты не представляешь, насколько ужасной может быть такая жизнь. Каждый из нас был счастлив, когда по той или иной причине покинул родительский дом… Служба, учёба, замужество… Мы были готовы на всё, лишь бы поскорее из него уехать! Забыть, как страшный сон, весь тот кошмар! Мне, как тогда казалось, на счастье, встретился твой отец. Морской офицер, династия, традиции… Красиво, да?

— А на самом деле захудалый княжеский род, многочисленные долги, заложенное имение, постоянная нехватка средств. Денежного содержания твоего отца только-только хватает на то, чтобы платить кредиторам и поддерживать видимость достойного существования. Не жизни, дочь, ты правильно услышала, а именно что существования, — мать усмехнулась и усмешка эта была горькой, как полынный отвар.

— Ты думаешь, мне жалко денег тебе на новое платье? Оглянись, дочь, я сама вот уже год хожу в одном и том же! А наша коляска, которую мы не можем покрыть лаком. В которой выезжать в город становится просто стыдно! Квартира в Кронштадте давно требует капитального ремонта, стыдно кого-то приглашать в гости. Вот почему мы не посещаем дворянское собрание, не ходим на балы в офицерское, понимаешь?

Княгиня резко отвернулась от окна. Замолчала на миг, подняла на дочь сухие, выцветшие буквально за секунду, глаза. И тихо, настолько тихо, так что дочери даже пришлось наклониться, чтобы услышать, заговорила:

— Я не хочу, чтобы вы повторили мою судьбу! Твой Жорж наверняка умеет сладко плести словесные кружева, раз он настолько задурил вам с Сержем ваши молодые головы. Вы не замечаете, как уже повторяете за ним эти его модные словечки, да у вас даже тон стал его, такой же сладкий до приторности. Опомнись, дочь, пока не стало слишком поздно! Катыковы очень похожи на нас, такой же обнищавший род…

— Но Жорж говорил, что у них акции… — растерялась девушка. — Верфи…

— Какие у них могут быть акции, девочка моя! Верфи? Не смеши меня! Старый граф впал в маразм и на старости лет внушил себе и сыну обязательно стать князьями. Он спит и видит, что только тогда его жизнь изменится в лучшую сторону! Глупая девочка, ты только посмотри, на чём он к вам приезжает?

— Он говорит, что у них коляска в ремонте…

— С зимы? Ты в это веришь?

— Но Николя такой мямля, он даже на мужчину не похож, — пыталась слабо протестовать девушка. Больше по инерции выговаривала привычные определения.

— Да? — мать с укором посмотрела на дочь. — Неужели ты не видишь того, что увидела я?

— Что я должна была увидеть в этой размазне?

— То, как он себя вёл, хотя бы! С достоинством и честью. И я не заметила, чтобы он мямлил. Да, юноша немного бледен, но это последствия болезни. Кстати, а он на самом деле настолько сильно побился?

— Да он вообще не дышал! И руки были сломаны. И ноги… — прошептала девушка. Вспоминать было страшно.

— А спустя несколько дней он уже принимает нас на своих ногах, и я не заметила, чтобы у него что-то было с руками. Ты не находишь это странным? Может, вы испугались и преувеличили его раны? Молодости свойственно преувеличивать.

— Не знаю, может быть, — растерялась Маша. Теперь она и сама уже запуталась и вообще ничего не понимала.

— Старинный род, богатый, без долгов… Слышишь? И наверняка старый князь сможет поспособствовать Сержу при поступлении!

— Но папа́ мечтал, что он пойдёт по его стопам, будет служить во флоте и продолжать семейные традиции?

— Какие могут быть традиции, Машенька, если в доме пусто? Прими жизнь такой, какой она есть на самом деле и прекращай витать в облаках. Вот тебе прекрасная партия, хватай молодого князя обеими руками и держи так крепко, как только сможешь! И смотри, не упусти! Стоит ему только выйти в свет, как его тут же приберут другие, более шустрые…

Глава 12

В моём первоначальном замысле было сделать крыло неразъёмным…

Рассуждал так. Цельное крыло собирать придётся сразу «по месту». Пусть это и усложнит все работы, зато обе плоскости сразу встанут на одинаковый угол атаки. Разъёмные же придётся «ловить». Как бы не старались их сделать одинаковыми, а всё равно какие-то расхождения будут. И технологические отверстия для крепления крыльев к фюзеляжу, как ни старайся, а всё равно «разбегутся»! То сверло в сторону уйдёт, то сам сверлильный станок свои допуски прибавит. Пусть ненамного, пусть на незаметные глазу миллиметры, но для неба и этого будет достаточно. Придётся потом элеронами разную подъёмную силу на плоскостях выравнивать.

Триммера́? Нет, подобное счастье здесь не предусмотрено.

Нужна ли вообще такая сложность? Нет. Поэтому и хотел пойти по первому варианту с цельным крылом, пока готовые детали в руках не подержал. Только тогда поверил, что сможем добиться зеркальной симметрии установки плоскостей по углу атаки. Ну, по крайней мере до того момента, как отверстия разобьются или болты выносятся.

Усиливать центроплан в первом и втором вариантах придётся почти одинаково, но во втором добавляется вес железных узлов стыковки крыльев.

Сейчас, после того, как кузнец выдал «на гора́» готовую продукцию своей мастерской (называть её кузней после всего увиденного язык просто не поворачивался), решение переменил с большим удовлетворением. Эти небольшие детальки сильно отличаются в лучшую сторону от того неподъёмного ужаса, выкованного им в первый раз. Не дюраль, само собой, и далеко не титан, но и это уже достижение!

Такой перемене было несколько важных причин.

Первая и основная — вес готового планера. По моим прикидкам (о расчётах и говорить не хочу, тут реалии такие, что всё вилами по воде писано), вес этот в итоге всё равно будет отличаться в большую сторону от эталона. Насколько отличаться, пока сказать не могу. Да и потом тоже не скажу. Потому что взвешивать просто негде. Нет, какие-то весы в распоряжении управляющего для взвешивания