Я переступил через порог, друзья Круглова последовали за мной. Мужчина же прошел к столу, включил компьютер, открыл ящик стола, вынул из него считыватель карт, подключил его к системному блоку. Сам же уселся в кресло, дожидаясь, пока компьютер загрузится:

— В ногах правды нет, мастер Юсупов, — не оборачиваясь, произнес он.

Я взял стоявший у стены стул, поднес его к столу, устроился рядом с Виктором. Который как раз открыл флешку. На ней оказался только один короткий файл, который Круглов запустил.

Загрузился открывшийся видеоплеер, и на плоском экране монитора воспроизвелось видео.

Изображение было четким. На нем оказалась ванная в студии, которую я сегодня уже видел. Антон, поставил камеру на стиральную машинку. Открыл оба крана в раковине, и в ванной. И в комнате зашумела вода А затем Антон сел на унитаз и взглянул в объектив. Лицо у парня не было испуганным. Скорее, безразличным и усталым:

— Если кто-то смотрит это видео, значит, вы добрались до ящика в той лавке, — начал он. — Надеюсь, вы жандармы, которые должны будут расследовать убийство Федора Михайловича Столыпина и уже вышли на исполнителя. Сам я не могу обратиться в жандармерию. За мной очень плотно следят, с момента выхода из дома, и до возвращения в эту конуру. В комнате тоже установлена прослушка. Да и на телефоне. Я проверял. Так что приходится записывать здесь это последнее интервью. Скорее всего, после этого убийства я пропаду без вести, чтобы свести концы к семье. Я хочу предупредить вас, что не хотел этого делать. Моя сестра, Ксения, крупно задолжала одним людям. Долг был без права откупа. И теперь эти люди взяли ее в заложники, пока я не выплачу долг. Потом ее должны отпустить. Таков уж был наш джентльменский уговор.

Парень грустно усмехнулся и продолжил:

— Не думал, что придется принять участие в подобном мероприятии, но выбора у меня нет. Кто мы без семьи? Так что Земсковы не должны отвечать за это преступление. Предложение о закрытии долга мне сделал какой-то Бейн. Настоящего его имени я не знаю. Мы встречались с ним на съёмной квартире на проспекте Вождей. Дом пятьдесят, квартира сто сорок шесть. Связным и помощником в организации преступления был Сильвестр. Больше мне рассказать нечего. Кроме того, что мне жаль. Может все получилось было сделать иначе… Исправить… Теперь уже поздно. Для меня так уже точно.

Он встал с крышки унитаза, подошел к камере, и съемка оборвалась.

Виктор задумчиво забарабанил пальцами по столу:

— Очень интересно все вышло, — произнес он и обернулся ко мне. — И хитро парень догадался записать все в ванной, чтобы слов было не разобрать. Как считаете, мастер Юсупов?

Я пожал плечами и честно ответил:

— Чем больше я узнаю, тем меньше понимаю.

— Это нормально, — ответил Виктор. — Просто вы не в курсе всех обстоятельств. И я хотел бы попросить вас об услуге, Василий Михайлович. Не могли бы вы организовать нам встречу с семьей Земсковых?

— Попытаюсь, — произнёс я. — Но не думаю, что это можно будет сделать сегодня.

— Нет, что вы, — поспешно ответил Круглов. — Давайте завтра.

— Хорошо, — согласился я, и Круглов произнес:

— Тогда до встречи. Я думаю, ваш день выдался утомительным, и вы хотите отдохнуть. Мы бы могли отвезти вас домой, но, к сожалению, у нас очень много дел в связи со сложившимися обстоятельствами.

Он развел руками, словно сожалея, и я поспешно произнес, вынимая из кармана телефон:

— Что вы, я вполне могу добраться домой на такси.

Виктор кивнул, соглашаясь с предложенным вариантом. И я открыл список контактов в поисках номера такси.

Домой я добрался когда стало темнеть. Сумерки в это время года никогда не становились слишком густыми и потому их всегда можно было спутать с ранним утром. Машина остановилась у шлагбаума на въезде в поселок, и я решил немного прогуляться.

— Я выйду тут, — сообщил извозчику и расплатился за поездку.

Кивнув охраннику, направился по дороге вдоль особняков. Шел я вразвалку, размышляя о том, что совершенно не был готов к переменам в жизни. Еще вчера все в ней казалось предсказуемым и спокойным. И самое опасное, что могло со мной случиться, так это встреча с разбойниками в подворотне. Но минул день и все изменилось. Иллюзий я не питал и почти смирился с мыслью, что вступление в братство — дело времени. Круглов слишком уж заинтересован в моей кандидатуре и будет настаивать на том, чтобы я принял верное решение.

А такое уж оно неправильное? Я невольно подумал, что в братстве состояли все мужчины моей семьи. Неужели они все ошибались? Петр мог сомневаться в том, что мне пора примкнуть к сообществу, которое он покинул. Но я понимал, что сам бы он вернулся туда хоть завтра, вот только травма не давала ему стать полноценным членом команды. Проклятая рана выбила его из колеи на долгие годы. И ни один целитель не сумел излечить его. Я и сам не понимал, отчего повреждение никак не желало срастаться. Это было странно, хотя сам Петр не особенно удивлялся своей хворобе. Он принимал ее как должное и продолжать страдать.

Я сделал себе мысленную пометку расспросить Круглова о природе травмы своего дядюшки.

— Добрый вечер, — послышалось за высокой кованой оградой.

Из-за пышного куста выглянул мужчина в широкой шляпе с сеткой, которая закрывала его лицо и в светлом льняном костюме.

— Добрый, Григорий Павлович, — я с уважением поклонился графу Толстому. — Вы сегодня припозднились.

— Пчелы никак не желали возвращаться в улей, — сосед стянул шляпу и повесил ее на куст. — А я пообещал отдать несколько семей в монастырь святого Луки. Вот и ждал, когда все вернуться, чтобы прикрыть леток.

— Монастырю повезло получить от вас такой дорогой подарок, — заметил я.

— Мои пчелы лучшие, — согласился граф и приосанился. — Я решил подарить их вместе с ульями и