и народ оттягивался вовсю. Элис никогда не ходила на спектакли. Никогда не ходила на Таймс-сквер. Она и на концерты-то теперь практически не ходила, а в Мэдисон-сквер-гарден была в последний раз в двенадцать лет. Элис ездила на метро, ходила в Бельведер и в четыре излюбленных бара и ресторана, а иногда садилась на поезд до Джерси, чтобы навестить Сэм. Куда направлялись все эти люди, все эти юные сердца? Когда она была подростком, восьмидесятые казались ей какой-то очень далекой галактикой, а теперь, когда она ускакала на несколько десятков лет вперед, ей казалось, что 1996‑й был совсем недавно. Первые двадцать лет ее жизни прошли как в замедленной съемке: бесконечные летние каникулы, время от одного дня рождения до другого вообще не поддавалось измерению – а вот вторые двадцать пролетели в одно мгновение. Бывали, конечно, долгие дни, но недели, месяцы, а порой и годы проносились мимо, как ускользающая из рук веревка.

– Элис! Чему обязаны такой милости? – спросил Говард.

– Ну, – протянула Элис, прикидывая, как бы ответить честно, – я просто задумалась, ну знаете, о «Братьях времени», о путешествиях во времени, всякое такое. Можно сказать, начала вникать в семейное дело.

– Я так рад, что ты наконец-то заинтересовалась, Элис! – ответил Говард. Они с Леонардом познакомились сто лет назад, когда один брал у второго интервью для журнала «Научная фантастика». Говард жил в Бостоне с четырьмя котами, каждого из которых он назвал в честь какого-нибудь монстра из японского фольклора.

– Кумовство, – кашлянул в кулак Саймон и подмигнул. У него было два взрослых сына, они оба работали в издательстве, которое публиковало его книги, и когда Саймона не станет, один из них продолжит писать и публиковать под его именем новые.

– Я просто хочу разобраться в разных теориях. Понять, как это работает. Как работают путешествия во времени, – сказала Элис и, присев, прижала колени к подбородку.

– Ну, есть временные петли, временные замыкания, тупики, мультивселенные, теория струн… – начал перечислять Говард.

– Кротовые норы, медленные перемещения, быстрые перемещения, машины времени… – подхватил Саймон.

– Ты читала «Излом времени», Эл? Слышала про тессеракты? – спросил Говард. – По сути, это такой смятый участок во вселенной, где пространство и время складываются так, что ты можешь проскочить насквозь.

– Или вот в «Назад в будущее», – вклинился Чип. – У него была машина, и ему просто нужно было специальное топливо и разогнаться до восьмидесяти восьми миль в час, и дело в шляпе.

– Я там снимался, – вставил Джон. – У меня была одна реплика.

– О да, – воскликнул Говард. – Это успех, чувак. Мне всегда была ближе схема Джека Финнея, там, где героя вербуют в особую программу, связанную с путешествиями во времени, и ему просто нужно оказаться в правильной квартире в «Дакоте»[19]. Там он чувствует, что она как будто начинает меняться, и он переносится на сто лет назад.

– А что такое замыкания? – спросила Элис. – А петли? Тупики?

– Ты слышала про «парадокс дедушки»? – сказал Чип. – Его еще иногда называют «парадокс младенца Гитлера». Если ты вернешься в прошлое и убьешь Гитлера в младенчестве, это предотвратит холокост? Или если ты столкнешь с моста своего дедушку, тогда твои родители не родятся и ты тоже не родишься, и что тогда с тобой станет, ты знаешь?

– Ох ты ж, блин, – выпалила Элис. – Так, ладно.

– Короче, иногда в путешествиях во времени появляется петля, в которой все может изменяться, а то, что ты сделаешь, повлияет на других, например, ты убиваешь младенца Гитлера, и взрослый Гитлер уже как бы не существует, и это может повлиять на миллион других событий и вообще полностью изменить ход истории. А есть петли, где ничего не меняется, как в «Дне сурка».

Элис даже в голову не приходило, что она может проснуться на следующее утро и все начнется сначала. Хуже шестнадцатого дня рождения была только сотня шестнадцатых дней рождения. Нескончаемый день шестнадцатилетия. Она задумалась, что станет с той частью ее мозга, которой было сорок? Канет ли она со временем в небытие, в темную комнату без света?

– И это подводит нас к концепции мультивселенных. Если ты возвращаешься в прошлое и что-то меняешь, то ты железобетонно меняешь будущее? Или же ты меняешь одно из возможных будущих, но другое будущее, из которого ты прибыла, продолжает существовать? – сказал Говард.

– У меня уже голова лопается, – ответила Элис.

– Знаешь, какой фильм о путешествиях во времени мне всегда нравился? – вставил Джон. – Тот, где Супермену нужно было спасти Лоис Лейн, и ему просто пришлось очень быстро лететь. Просто и эффектно.

– А мне больше нравятся те, где героя просто швыряет туда-сюда, как в «Родне» Оливии Батлер, – протянул Саймон. Он достал сигарету, закурил, и все остальные один за другим последовали его примеру. – Мне бы такого не простили, но многим нравится.

– В «Братьях времени» была машина. У тебя же был роман о путешествиях во времени, Саймон? Или даже два? – перебил Чип. – Там еще палеонтолог вернулся в Триасовый период. Что у него было? Волшебная косточка? – Чип прыснул в кулак.

– Да, блядь, там была волшебная косточка, – ответил Саймон. – И эта волшебная косточка оплатила мне дом в Ист-Хэмптоне.

– Какая хорошая косточка, однако, – развеселился Чип.

– А как называется, когда кто-то использует информацию из будущего, чтобы повлиять на прошлое? Как Бифф со спортивным альманахом?[20] – спросила Элис.

– А вот это хороший вопрос, – улыбнулся Саймон.

– То есть если бы я, например, прилетела из будущего и сказала вам, что в течение десяти лет «Ред сокс» выиграют Мировую серию, а вы все поставили бы на «Ред сокс» и выиграли хренову тучу денег, то это просто круто, потому что никто при этом не пострадает? – уточнила Элис.

Все застонали, не считая Гордона, единственного бостонца и фаната «Ред сокс», который с гиканьем вскинул вверх кулаки.

– Естественно, пострадает, – ответил Саймон. – Лично я удавлюсь и посинею, как эмблема «Янкис». Но я понимаю, о чем ты.

– Так, значит, вот чем вы занимаетесь на этих тусовках? Сидите, обсуждаете книги, фильмы и стебетесь друг над другом? – спросила Элис.

– Иногда кто-нибудь притаскивает блендер для «маргариты», – сказал Чип. – Или дурь. – Говард пихнул его локтем. – Да хорош, ей шестнадцать! Элис, ты же не думаешь, что взрослые люди станут толпой шататься в костюмах на трезвую голову?

– Нет, – ответила Элис. – Не думаю. А как работает тупик? Что это вообще такое?

– Что-то вроде параллельной временной полосы, она никак не влияет на будущее, которое уже свершилось. Некоторые называют ее континуумом или бесконечной временной шкалой. Думаю, это значит, что она просто