Но тут я заприметила шатер гадалки, куда зазывала приглашал народ, и у меня блеснула идея.

– Я хочу услышать предсказание, – заявила я, подойдя к зазывале.

– Прошу, лаэра, – подобострастно поклонился он, приглашая в шатер.

Сам кабинет гадалки был отделен легкой тканью, даря воздух и уединение владелице. Когда я вошла в маленький предбанник, зазывала опустил за мной тяжелые полы шатра. Воспользовавшись моментом, я сняла плащ, свернув, спрятала в сумку и перемотала брачный браслет шарфиком.

Фух!

– Что же вы медлите? – позвали меня. – Входите, не бойтесь!

– Да я и не боюсь, – отозвалась я, отодвигая ткань.

И мысленно улыбнулась, ведь антураж был колоритный. Что наш мир, что этот: у гадалки на круглом столе, покрытом красной скатертью, стоял хрустальный шар и зажженные свечи в разных по высоте и форме подсвечниках. Сама гадалка тоже выглядела знакомо, как цыганка: лет сорока пяти, знойная брюнетка в повязанном на голову цветастом платке, красное платье и поверх него черный жилет с вышитыми знаками. На руках много золотых браслетов, звенящих при каждом ее движении.

Возле стола стояли два деревянных стула с подлокотниками, на один из которых я и села.

– Зачем сняла плащ? Я и без него вижу, что ты истинная. От мадам Зарины ничего не скроешь! Дай руку, – протянула она ладонь.

Услышав имя, я уже открыто улыбнулась. А увидев ее жест, ожидала услышать: «Позолоти ручку, золотая!» Хотя еще не поздно, уверена, что услышу это в конце.

Мадам Зарина поднесла свечу к моей ладони и заговорила:

– Я думала, ты боишься испытания, но вижу смерть и перерождение – ты уже подтвердила свою истинность. И браслет свой брачный от меня спрятала, а я и без него вижу, что муж у тебя богат, красив, вокруг него женщин много, но только на тебя смотрит! Счастье тебя ждет! Любовь ходит за тобой по пятам. Почему от нее бежишь?

Я даже растерялась от такого наезда, а потом подумала, что она меня успела рассмотреть сквозь завесу, пока я стояла на свету в плаще, и сделала выводы.

– Вы знаете, я услышала все, что хотела! – бодро ответила я гадалке. – Сколько я вам должна?

– Подожди! – Она удержала мою ладонь. – Вижу нависшую над тобой смертельную опасность. Спасение придет через любовь. Доверься мужу, он тебя спасет.

Ага, догонит и еще раз спасет! Мне стало уже совсем неинтересно, и я выдернула руку из ее захвата.

– Извините, я тороплюсь. Возможно, завтра еще к вам загляну. Хорошего дня! – пожелала я, оставив золотой и устремляясь на выход.

Судя по выражению лица мадам, даже не знаю, что ее больше поразило: щедрый размер оплаты или мое поспешное бегство. Но тратить и так драгоценное время, слушая эту лабуду, желания не было.

Выйдя от гадалки и ни на что уже больше не отвлекаясь, я поспешила к концу набережной. Выступающих сегодня знакомых ребят пока не видела – я вышла из паланкина дальше от их обычного места, а те артисты, которых успела увидеть мельком, ничем особо не поразили. Все же мужской танцевальный коллектив должен выстрелить, на мой взгляд.

И вот иду я вся такая счастливая, уже виднеются вдали шатры артистов, собираюсь спускаться на берег реки, как в меня врезается выскочивший откуда-то мальчишка.

– Простите!

– Ничего страшного. – Я отступила, и тут откуда ни возьмись, словно из воздуха, появился вчерашний знакомый Коган и схватил мелкого за шкирку.

– А ну верни то, что украл!

– Дяденька, я ничего не брал! – заголосил мальчишка, но, лишь взглянув на того, кто его держит, испуганно съежился, и из разжатых пальцев на землю посыпались золотые монеты.

«Когда только успел, паршивец!» – удивилась я, ощупывая полегчавшие карманы.

– П-п-простите, лаэр, – заикаясь, прошептал он, дрожа как осиновый лист. У него от страха даже зубы застучали.

Я не поняла, как он так с ходу определил, что перед ним лаэр?! Или льстит из страха?

– У меня маменька болеет, лекаря надо-о-о… – завыл он.

У меня сердце от жалости сжалось, а Коган тряхнул его, рявкнув:

– Не ври!

Мальчишка замолчал, как отрезало, и с ненавистью пойманного в капкан волчонка выплюнул:

– Умерла она, а меня с сестрой хозяин выгнал из комнаты, забрав в счет долга все добро.

– Прибились к беспризорникам?

– Почему не пошли в приют? – одновременно с Коганом спросила я.

– В приют? Там голодом морят и работать до упаду заставляют. Уж лучше на улице подыхать!

– Воруя, быстрее подохнешь в яме для наказаний.

– Много вас таких? – поинтересовалась я.

– Достаточно, – буркнул мальчишка.

– Где же вы живете?

– Не ваше дело! – огрызнулся он.

– Повежливее! – тряхнул его Коган.

– Оставь его! Пусть берет деньги и идет. – Я не могла больше на это смотреть.

Мальчишка и Коган удивленно уставились на меня.

– Не его вина, что им некуда податься и они никому не нужны. Государство виновато, что в приютах бардак, а осиротевшим детям даже за помощью обратиться некуда, только к таким же бедолагам, как они сами.

Коган отвел глаза, но упрямо произнес:

– Деньги у него отберут, и нельзя поощрять воровство.

Я выругалась про себя, понимая, что этого твердолобого принципиального праведника быстро не переубедить.

– Хорошо. Тогда сегодня после обеда подходи с сестрой к Дордеркинскому приюту, – сказала я мальчишке. – Туда после обеда приедет леди Моржетта. Потребуй встречи с ней и скажи, что тебя прислала Лина, она поймет. С ней приедет лаэр Вэльдер, он надежный мужчина, придумает, куда вас пристроить и как помочь.

– Мы не хотим в приют!

– Ну и зря. Его сейчас взяла под опеку тридцать первая жена Владыки. У детей новая одежда, чистая постель, вкусная еда и не надо воровать. А еще там затеяли ремонт и скоро во дворе построят площадку для игр, твоей сестре понравится. Решите на месте, хотите там оставаться или нет. Возможно, лаэр Вэльдер знает хорошую семью, которая возьмет вас к себе. Вы ничего не теряете.

Пока мальчишка, насупившись, размышлял, я спросила:

– Тебя как зовут?

– Тедди… Тедгард.

– А сестру?

– Мина.

– У тебя есть время подумать, Тедгард. Пока пойдем купим тебе и другим детям еды. Коган, возьмешь монеты, раз ребенку нельзя?

Я положила руку на плечо мальчишке и притянула к себе. Дракон нехотя его отпустил, и мы пошли к ближайшему лотку со сдобными булочками. Хотя я бы посмотрела, как он подбирает с земли монеты. Маленькая месть этому правильному снобу. Откуда только взялся на мою голову!

– Что хочешь? Выбирай! – сказала я мальчишке, подводя к прилавку. Сдоба пахла умопомрачительно, и у ребенка загорелись глаза.

– Эту, – ткнул он в рогалик с помадкой и засмущался.

Пришлось мне взять дело в свои руки.

– Так, дайте нам эту, эту, эту… – стала показывать я, а потом, подумав, сколько там может быть голодных детей, плюнула и сказала: – А знаете, не будем мелочиться. Все такое аппетитное, что упакуйте нам все, что есть!

Торговец вылупил глаза, решив, что мы шутим, но они едва не вылезли из орбит, когда подошел Коган и грохнул на прилавок золотые монеты. Торговец тут же засуетился, почему-то кланяясь и торопливо повторяя, мол, как нам будет угодно.

– Этот мальчик покажет вам, куда нужно все принести. Тедгард, мне пора. Подумай над моими словами, – сказала я на прощание ребенку. А тот стоял ошалевший, выглядя так, словно Дед Мороз осыпал его подарками.

Я зашагала прочь, и Коган, естественно, двинулся следом.

– А почему вы в приют пригласили прийти только его с сестрой, а не всех беспризорников? – язвительно спросил дракон, когда мы немного отошли.

С одной стороны, я была рада, что он оставил мальчишку в покое, для этого и увела его за собой, а с другой – ломала голову, как теперь от него отвязаться.

– Всех не спасти, а с этим меня столкнула судьба. Надеюсь, Владыка почешется и внесет изменения в законы насчет приютов и сирот, тогда и другим детям окажут помощь.

– Я слышал, вы еще не вернули ему правки тех изменений.

Ого! Он настолько приближен к Владыке, что даже это знает?!

– Сегодня посмотрю и попробую с ним обсудить эту тему, но опыт мне подсказывает, что запустить их в жизнь – дело долгое и муторное. Пока все согласуют…

– Где же вы успели обрести такой опыт? – язвительно поинтересовался Коган.

– Там, где не было тебя, – отрезала я, мысленно давая себе подзатыльник и напоминая, что нужно быть внимательнее