– Листовки?..

– Реклама. На небольших листах бумаги реклама товара. Например, лучшие шляпки только в лавке Мадам Жожжет или самые аппетитные булочки у Веселой Марты.

– Пх-х-х…

Владыка подавился воздухом, изумленно глядя на меня, и закашлялся, пряча смех в кулак.

– Там не булочки продают? – дошло до меня. Просто, когда гуляла по городу, заметила вывеску.

– Меня удивляет, где вы это могли видеть.

Попалась! Принцессу точно по таким улицам не возили.

– Наобум сказала, забудьте. Можно тем же купцам предложить задействовать беспризорников в раздаче листовок с рекламой товара, – быстро предложила я, меняя тему.

– Посмотрим.

Владыка сегодня был скуп на словах и задумчив. Но вылавливать его в другое время не хотелось, пришлось мысленно стиснуть зубы и продолжать:

– Лаэр, я бы хотела со своих средств организовать фонд помощи детям, оставшимся без родителей, и семьям, оставшимся без кормильца. Ведь если помочь матери устроиться на приличную работу или оплатить лекаря, когда она больна, тогда и беспризорников будет меньше. Вы можете посоветовать юристов, которые помогут мне все правильно оформить?

– Похвальное желание. Но почему вы не хотите просто пожертвовать деньги в благотворительные организации, которые уже этим занимаются?

«Потому что не доверяю им!» – мысленно ответила я, но говорить этого вслух не стала.

– Предпочитаю держать под собственным контролем, на что именно будут уходить мои деньги.

– Хорошо, я прикажу своим юристам заняться оформлением необходимых бумаг. Как планируете назвать?

– Фонд помощи принцессы Элиссабет.

– Просто принцессы Элиссабет? Без полного имени?

– Да.

Не желаю, чтобы ее семья даже рядом стояла с ней в названии! Не знаю, то ли король запретил другим детям общаться с Элиссабет, то ли о ней просто с отъездом забыли, но за все время она не получила от них ни одного письма. Хотелось верить в первое, ведь младший братик точно бы ей написал.

– Соэрг, прости, что врываюсь, но я пришла напомнить об ужине. – После короткого стука в кабинет вошла Рогнеда. – Все расстроятся, если ты опять не почтишь нас своим вниманием.

Тут она обратила внимание на меня, разыграв фальшивое изумление:

– Принцесса Элиссабет?! Рада вас видеть.

А мне стало интересно, это ей секретарь Владыки настучал о нашей встрече или другие слуги подсуетились. Рогнеда перевела взгляд с меня на мужа и спросила:

– Надеюсь, я не помешала?

– Нет, мы уже закончили. – Владыка поднялся из-за стола.

– Вообще-то остался еще один вопрос, – возразила я, тоже вставая. Не стала откладывать на потом, надеясь, что он быстренько разрешит и мы расстанемся.

– Что вы хотели?

– В приюте, который я посещала, начали ремонтные работы. Строителям нужно заняться ремонтом детских спален, но некуда на это время переселить детей. Я хотела попросить вас разрешить поселить их в моем крыле. Свободных комнат у меня достаточно, как и слуг, которые за ними присмотрят.

А то увольнять жалко, а после наведения чистоты занять их нечем, слоняются весь день практически без дела.

Владыка изменился в лице, Рогнеда тоже странно отреагировала на услышанное. Не могла понять, что не так. Затем она разъяснила:

– Это невозможно. Во дворец принято приглашать детей лишь после рождения ребенка в семье правителя.

Я мысленно выругалась матом: у них тут предрассудки, а мне детей деть некуда.

– Странно. А у людей есть другое поверье. Если в семье долго нет детей, то нужно взять на воспитание приемного. Боги видят, какие они хорошие родители, и посылают им своего, – на голубом глазу возразила я, невинно хлопая ресницами.

– И работает? – удивился Владыка.

– Не всегда, – честно ответила я. – Но многие пары, отчаявшись завести своего, усыновляют. Часто после этого наступает долгожданная беременность. Но если нет, есть утешение в приемном ребенке.

Сдаваться я не собиралась. Идея разместить детей в своем крыле сразу пришла в голову, и это казалось наилучшим выходом.

– Послушайте, формально они будут жить не во дворце, а у меня. Тридцать первой жене разрешается держать свой двор и приглашать гостей.

Мы с Рогнедой посмотрели на Владыку, ожидая его решения. Если он откажет сиротам, будет еще один повод убедиться, что не заслуживает он детей.

– Рогнеда, передай остальным, что я скоро присоединюсь к ним, – сказал Владыка, явно найдя благовидный предлог выставить старшую жену.

Лишь после того, как за ней закрылась дверь, он посмотрел на меня. А потом и вовсе подошел, подавляя своими габаритами.

– Мне вот что любопытно – протянул он, глядя мне в глаза. – Следуя вашим поверьям, я могу предположить, что ваше желание поселить у себя детей – это намек на готовность родить мне ребенка.

Чего?! Вот это самомнение!

– Кхм… Нет, всего лишь желание помочь сиротам.

– Но вы так резко взялись за помощь детям, рьяно беспокоясь об их судьбе. Почему именно сейчас, перед праздником? Это наводит на определенные мысли.

Не знаю, не знаю, меня вот навело на мысли, что он законченный самовлюбленный идиот. Считает, что я захотела выпендриться, чтобы привлечь его внимание?

Я посмотрела на Владыку как на последнего придурка.

– А вам не приходило в голову, что раньше у меня не было возможности заняться благотворительностью? Как только в моем распоряжении появились свободные средства, я обратила взор на тех, кому могу помочь. Сиротам – потому что их защитить некому. Что же касается остального, то могу вас заверить, что меня только радует мое положение тридцать первой жены. Оно позволяет не участвовать в гонке, кто первый родит вам ребенка.

– Вы не хотите детей?

– От вас – нет.

– И вы так спокойно говорите мне об этом?!

– А почему вас это возмущает? Я что, давала вам брачные клятвы любить вечно? – удивилась я в ответ. – В нашем общении вы дали понять, что предпочитаете слышать правду.

– Ее можно сказать по-разному. В данном случае вы желали меня задеть.

– Всего лишь озвучила положение дел, чтобы у вас не возникало ненужных мыслей о том, что моя благотворительность лишь способ привлечь ваше внимание.

А вообще не зря есть поговорка: «Не нужно задавать вопрос, если не хочешь знать ответ».

– Не боитесь, что, видя такое откровенное пренебрежение, я откажу вам в вашей просьбе?

– А вы отказываете? – спросила я, бесстрашно глядя ему в глаза. Напугал! Придумаю, куда их можно пристроить, с деньгами это не проблема, хоть гостиницу сниму.

Зато пойму: он правитель, заботящийся о благе своих подданных, или просто уязвленный самец, которому гордость дороже всего остального.

Глава 21

– Ваше высочество, там кровати привезли. Где прикажете разместить?

– Кровати? Какие кровати? – не могла понять я спросонья, еле продрав глаза. Вчерашний разговор с Владыкой выбил меня из колеи, и я проворочалась полночи, гоняя мысли в голове, заснула лишь под утро.

Этот гад так и не дал мне определенного ответа, сказав, что сообщит о своем решении позже. А еще имел наглость пригласить меня присоединиться к ужину в их честной компании. Понятное дело, я отказалась. Настаивать он не стал, лишь заметил, что мне нужно подумать о том, что мы одна семья. Я совершеннолетняя и имею полное право занять свое достойное место в обществе, где теперь мой дом.

В гробу я видала такую семью! Вслух, конечно, такого не сказала, сухо пообещала обдумать его слова и распрощалась. Мне было безумно обидно за Элиссабет, которой в свое время не дали даже шанса влиться в местное общество.

Правду говорят, что дорога ложка к обеду. Настоящая принцесса безумно обрадовалась бы протянутой руке мира, ухватившись за нее, но, думаю, никто и не протянул бы. Она не умела отстаивать свои права и не осмеливалась предъявлять претензии Владыке, чтобы улучшить свое положение.

Но в любом случае время нашей жизни отсчитывала данная ею клятва. Не знаю, как хотела бы провести остаток жизни она, а мне не улыбалось пялиться на рожи жен Владыки, обмениваясь с ними фальшивыми улыбками и завуалированными колкостями. Так что в топку все эти семейные ужины! Пусть со стороны Владыки это и щедрое предложение, верх снисхождения после того, как я себя с ним вела и что наговорила, но я не оценила.

– Детские кровати из приюта. Говорят, Владыка с утра распорядился доставить их к нам. Значит, дети переезжают сюда? – радостно спросила Моржетта.

Приют… дети…