Единственными, кто еще продолжал исполнять свой воинский долг, были офицеры, жившие под постоянной угрозой оказаться сраженными не только неприятельской пулей, но и быть растерзанными русскими же солдатами. Достаточно сказать, что абсолютно все военные руководители Белого движения на юге России в буквальном смысле слова только чудом избежали гибели в 1917 году.

Читая мемуары белогвардейцев-фронтовиков, убеждаешься в огромной силе их духа и каком-то презрении к смерти. Но вот вопрос: лежало ли в основе этой силы живое религиозное (если быть более конкретным – православное) чувство? Раскроем мемуары некоторых белогвардейцев и познакомимся с их размышлениями о духовных переживаниях на войне.

Подполковник Василий Павлов служил в Марковском полку.

Описывая жаркие бои, происходившие в августе 1919 года южнее Курска, он вспоминал о том, как белым приходилось освобождать древний женский монастырь, ставший укреплением красных, которые сильным огнем, корректировавшимся с колокольни, не давали белым приблизиться к обители. И вот однажды они оказались перед необходимостью обстрелять колокольню… Несколько шрапнелей – и, как стон раненого, отозвался один из колоколов, в который попал осколок. Стон, болезненно отозвавшийся в сердцах марковцев. Ночью высоты обители были взяты. Группа офицеров батальона пришла в монастырь поклониться его святыням. Их встретила игуменья. Настоятель благословил защитников Православной веры и раздал всем черные монашеские четки, которые были в глазах Павлова символом служения Церкви и людям. Офицеры были глубоко тронуты таким благословением.

Надевая четки на руки, они сочли этот дар относящимся не только к ним лично, но и ко всему полку. Судьба, размышлял Павлов, как бы сама направляла марковцев на путь христианского служения Вере и Отечеству, Церкви и людям. Уже вечером, вернувшись в расположение батальона, марковцы вспоминали о формировании в Новочеркасске 1-го Офицерского батальона. Тогда некоторые бойцы поднимали вопрос о создании «крестовых» рот, которые имели бы на своих погонах кресты – символ похода за Веру и Отечество. Марковцы вспоминали и благословение другой женской обители – Покровского монастыря под Екатеринодаром, говорили и о благословении святого преподобного Сергия Радонежского – небесного покровителя полка и шефа генерала Сергея Леонидовича Маркова. Павлову непривычно было видеть марковцев с монашескими четками на руке. Те, кто их носил, носил с достоинством. Но это не привилось, как и не привилась идея создания «крестовых» рот. Командование полка отнеслось несерьезно к посещению офицерами святой обители, не огласило этот глубокий факт в полку, а вскоре в горячих буднях непрерывных сражений о нем и вовсе забыли. Может быть, потому, что начальству казалось – в разгаре жестокой борьбы глохнет голос христианской совести, ожесточается сердце. Молчал о благословении и полковой священник (вновь вспомним уже сказанные слова: одна из трагедий Белого движения – отсутствие пастырей, способных вдохновить бойцов на борьбу за Православие). Но о них не все забыли. Те, кто помнил о Боге и мыслил борьбу с красной нежитью как крестовый поход, всегда обращались за помощью к Всевышнему.

Например, для марковцев родным стал Белгород – в нем они отдыхали, набирались сил перед последним броском на Москву и, конечно, молились перед мощами святителя Иоасафа Белгородского (он был прославлен в 1911 году), прося его о помощи.

По-настоящему церковным человеком являлся и фактический основатель Белого движения на юге России генерал Михаил Васильевич Алексеев. Мы не случайно говорим о нем, как о рядовом белогвардейце, хотя он и стоял у истоков зарождения Белого движения. Но он не был, подобно Врангелю, внешне яркой фигурой, ему не довелось, как генералу Деникину, добиться крупных военных успехов в борьбе с большевиками. Про него так и говорили: «Не блистал, не блестел, так и в истории – в тужурке защитного цвета».

М.В. Алексеев

Однако, пожалуй, именно этот генерал из всех военных руководителей российской контрреволюции отличался наиболее глубокой религиозностью. Алексеев не оставил воспоминаний, на это у него не было ни времени, ни сил – к началу Гражданской войны он уже был тяжело болен. С 1915 года Алексеев – Главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта. Вступая в эту должность, генерал отправил телеграмму государю, начинавшуюся такими словами: «С молитвою к Богу и с верою в Его Святую волю…» И это было не пустым звуком и казенно-официальной формальностью. Многие офицеры, лично знавшие и тесно общавшиеся с ним, вспоминали о его глубокой религиозности. Участник Ледяного похода, ставший известным писателем, Роман Гуль на страницах своих мемуаров рассказывал о приезде в Новочеркасск для записи в Добровольческую армию. В воскресное утро он отправился в храм на литургию. Собор был полон молящихся, ближе к алтарю стояла группа военных, и между ними Гуль разглядел худую, среднего роста фигуру Алексеева.

Глубокая и простая вера утешала его в самые тяжелые минуты служения Родине. Вообще он укреплял себя молитвой и молился истово, совершенно не замечая ничего вокруг. Еще в бытность свою начальником штаба Ставки Верховного Главнокомандующего он всегда сожалел, что вечерня такая короткая. Сам генерал как-то произнес:

– А я вот счастлив, что верю – и глубоко верю – в Бога и именно в Бога, а не в какую-то слепую и безличную судьбу.

После крушения монархии Алексеев недолго был Главнокомандующим Русской армией. Потом, уже будучи тяжелобольным человеком, он стал создавать контрреволюционную организацию для борьбы с большевиками, приняв участие в первом боевом походе Добровольческой армии, который получил название «Ледяного». В тяжелейших условиях стратегического окружения тяжелобольной Алексеев молился за армию и ободрял соратников: «Господь не оставит нас своею милостью». Умер этот генерал-подвижник 25 сентября 1918 года.

Глубоко верующим христианином был генерал Борис Александрович Штейфон. В своих воспоминаниях он много размышлял над причинами поражения белых. О религиозной составляющей войны этот человек написал не так уж много, но есть в мемуарах генерала эпизод, безусловно, подтверждающий его искреннюю веру в Бога.

Весной 1919 года Штейфон – тогда еще полковник – был начальником штаба 3-й дивизии Добровольческой армии. Белые вели ежедневные тяжелые бои в Донбассе с превосходящими силами красного Южного фронта. Штаб дивизии располагался в Дмитриевске, небольшом городке недалеко от Юзова – современного Донецка. В Дмитриевске имелся собор, и полковник вспоминал о том, как было радостно стоять у заутрени, слышать «Христос воскресе» и хотя на час-другой отрешиться от суровой повседневной жизни, забыть о кровавых боях. Интересно, что в пасхальную ночь большевики не тревожили добровольцев. И тогда в переполненном храме офицеру, забывшему на короткое время о страшных буднях, подумалось, что красные войска в этот святой праздник почувствовали, что и они русские люди. И в их душах затеплилась та лампадка, какая