теперь дым? Какой у тебя следующий коронный номер, ворон? Ты превратишься в мужчину?

Ворон свирепо смотрит на меня. Я сердито смотрю на него в ответ.

– И к твоему сведению, я не пыталась сделать тебе больно. Просто спрятать тебя. Тот человек в лодке под моим окном, он командующий королевской армией. Если он застанет тебя здесь, то пришпилит тебя обратно. – Я указываю на черные шипы на моей кровати. – Может, и меня заодно.

Я не только ограбила дом на Тарекуорине, но и украла мифическое кровожадное существо. Я содрогаюсь, когда осознание содеянного накрывает меня, как темная вода.

Сквозь тонкое стекло окна я слышу, как один из солдат произносит мое имя, но не слышу, что он говорит обо мне. За этим следует смех, и поскольку я известна не своими остроумными ответами, понимаю, что это был не комплимент.

– Фэллон Росси, я занятой человек! – Голос командора возвращает меня к действительности. Этот мужчина не славится терпением – он вообще-то терпеть не может ждать – своей еды, вина, подчиненных, куртизанок.

Подумать только, Катриона предложила мне переспать с ним. Отвращение затмевает мое отчаяние и заставляет содрогнуться, когда я снимаю голубое платье с вешалки и надеваю струящийся шелк.

– Просто оставайся в моей спальне, – шепчу я. – И если услышишь мою бабушку, спрячься, или она донесет на тебя. – Застегивая платье, я пристально смотрю на своего нового жильца. – Не причиняй ей вреда, или я не верну твоих друзей.

Это заставляет его напрячься.

– Понятно?

Линии его тела становятся еще резче, а глаза – более холодного золотого оттенка, как у монет, которые я перекладываю из своего старого платья в новое.

Ворон опускает голову, и у меня отвисает челюсть. Он действительно меня понимает.

Я все еще ищу карманы в синем платье, когда Сильвий рявкает:

– Ты же не хочешь, чтобы я начал брать с тебя плату за потраченное время, Фэллон Росси!

Я подпрыгиваю, потом ворчу:

– Сколько можно.

Еще раз внимательно изучив платье, прихожу к выводу, что у моего позаимствованного наряда нет карманов, что проливает свет на то, почему тарекуоринцы таскают с собой маленькие сумочки и клатчи. Карманы предназначены для тех, кто не может позволить себе дополнительные аксессуары.

Я приподнимаю угол матраса, кладу монету на деревянную планку, затем хватаю черные шипы и бросаю их обратно в сумку, которую засовываю под кровать. Спальня безупречно чиста, я встаю и разглаживаю платье, хотя в этом нет необходимости. Материал слишком хорош, чтобы его можно было смять.

В обшарпанном зеркале над столом я замечаю свои спутанные локоны и беру щетку со стола.

– Пожалуйста, не кради мою монету.

Один глаз ворона прищуривается, как будто мое предложение его оскорбляет.

Пропуская короткую щетину через волосы, я поворачиваюсь обратно к своему отражению. Под глазами – серые мешки от усталости, а кожа бледная. Я откладываю щетку и пощипываю щеки, затем провожу алой помадой по губам, чтобы они отвлекали от моего усталого вида.

Направляясь к двери спальни, я бросаю взгляд на своего нового жильца. Не могу поверить, что собираюсь оставить дикое и потенциально бешеное животное с железными когтями в своем доме. Caldrone, защити маму и Нонну. И защити меня от гнева Нонны, если она обнаружит, кого я освободила.

Только когда я огибаю голубые стены дома, меня осеняет нечто ужасное – ворон может превращаться в дым, а дым может просачиваться под дверьми.

– Наконец-то. – Янтарный взгляд Сильвия скользит по моему телу, когда он протягивает руку. – Планируешь смягчить себе приговор с помощью соблазнения, как я понимаю.

Я отказываюсь от руки Сильвия:

– Какой приговор?

– Какой… – Черная бровь приподнимается. – За совершенное преступление.

Все мое тело, кроме сердца, покрывается льдом и замирает. Сердце нагревается и бьет стаккато[35], от которого у меня стучат зубы и кости.

Сильвий здесь для того, чтобы доставить меня не к Данте, а к Марко.

Должно быть, кто-то из домочадцев Феба донес на меня.

Я переключаю свое внимание на людей на судне, выискивая светлые волосы и кричащую одежду моего друга среди моря белой формы.

– Советую тебе не убегать, синьорина, потому что тебе не понравится, если тебя будет преследовать такой человек, как я. – Угроза, произнесенная низким голосом, сотрясает мои внутренности, разбивая лед.

Более правдивых слов еще никто не произносил. Я наконец поднимаю свою неподвижную руку и вкладываю ее в руку Сильвия.

– На моем счету так много преступлений, командор. Могу я узнать, за которое из них я заслужила поездку во дворец в сопровождении любимой правой руки моего дедушки?

Сильвий улыбается, игнорируя мой сарказм, – вероятно, он к нему невосприимчив.

– За дьявольски неудачный выбор друзей.

Он говорит о Фебе?

– Птолемей Тимей определенно зол.

Я даже не пытаюсь сдержать вздох.

– У высших фейри такое нежное эго.

Уголки рта Сильвия приподнимаются, когда он ведет меня к месту в центре лодки. Пусть мне и не хочется сидеть, но шальная волна в сочетании с его близостью заставляет колени подгибаться.

– А у низших фейри такие злые языки. – Сильвий нависает надо мной, янтарный взгляд скользит по моим накрашенным губам. Лучше бы ему не представлять их на своем теле, потому что если и есть место, к которому мой язык никогда не прикоснется, то это кожа этого мужчины. – Как ты справедливо заметила ранее, твой дедушка действительно благоволит мне.

Я жду, чтобы узнать, к чему он ведет.

– Мое влияние очень сильно в Изолакуори. Одно мое слово, и приговор бы значительно смягчился.

– Я думала, приговоры выносятся после суда.

Как только мы поворачиваем в самый южный канал, огибающий двадцать пять островов, водяной фейри-рулевой ускоряет лодку, заставляя ее оставить бурный след. Ветер играет в длинных черных волосах Сильвия, донося до моего носа острый аромат благовоний, вечно горящих в личных комнатах над таверной. Либо он пришел прямо из постели какой-нибудь шлюхи, либо не принимал душ этим утром.

Его брови изгибаются.

– Приговоры выносят после суда.

– Тогда не забегаете ли вы наперед, предполагая, что мой приговор потребуется смягчить?

Рука Сильвия опускается на спинку моего сиденья, и он наклоняется, выплескивая еще больше этого тошнотворно острого запаха мне в лицо.

– Фэллон Росси, это не первое твое нарушение змеиного закона.

Я откидываю голову, чтобы убрать свой нос подальше.

– Какое еще нарушение змеиного закона на мне?

Он выпрямляется во весь рост:

– В королевской гавани. Десять лет назад. Не думай, что кто-то забыл.

– Я не знала, что неуклюжесть противоречит закону Люче.

Он меняет позу, когда лодка выходит в открытую воду, направляясь к острову, на котором