Шрифт:
Закладка:
Она сосредоточилась, настроилась на обзор местности. Для ясновидения даже не нужно мантр — но магии очень мешали посторонние мысли. Её, конечно, будут выручать, может даже всей армией — она надеялась, что командовать будет Томинара. Так… маршрут поезда известен, даже если они сойдут с ветки, это будет несложно вычислить. Нужно сначала захватить электростанцию, обесточить район, а потом — перехватывать сам состав. Жаль, что она не поступила так сразу же сама — но для этого потребовалось бы слишком много армии, и внезапность бы была потеряна… Так, а когда лучше бежать? Проклятье, она же разведать хотела!..
— Здравствуйте, Ваше Высочество — отворилась дверь в её камеру.
Она скосила глаза — Кахкхаса. И какая-то девка-нагиня, в человеческом облике, одетая в свою чешую.
— Кхе-кхе, получается, мы уже два раза за день здороваемся.
— Я не здоровалась.
— Не надо метать громы и молнии своим взглядом. Будьте уверены, ваши прелести никто, кроме женщин, не видел.
Рыбоголовый прервал свои изречения громким кашлем, а завершил вообще каскадом чахотки — да, видать, туго таскать жабры на человеческой голове.
Кадомацу наконец-то разомкнула губы:
— Простыню могли бы найти почище.
— Ну, за это — извините! — развёл руками повстанец: — Ваши вещи здесь — большая редкость.
Он сам подошел, и неприятно тряся брылями, проверил оковы.
— Ноги ослабьте… Не мой размер взяли, — как можно более равнодушно попросила она.
— Размеры-то ваши, — заметил Кахкхаса, но всё-таки ослабил крепления: — Просто со времени Коцита, вы… у вас… как это сказать?
— Задница расползлась, — подсказала нагайна.
Метеа даже не обратила внимания на эту явную грубость — она добилась чего хотела! Кахкхасу она точно завалит одним ударом, но вот эта безгрудая стоит слишком далеко. Но если она не вооружена, то под Мантрой Тишины всё получится — руки зажаты в обычных тисках, с барашками! Только барашки сбить…
— Знаете, а ваши подчинённые меня поразили. Мало того, что вы сами вдвое больше засыпали от газа, на одного из ваших он вообще не подействовал! Еле взяли, сетями. Кстати, а вас не интересует, каково их состояние? Спросите — отвечу.
— Интересует. Каково их состояние?
— Э-э, нет. Вы назовите, кого, а я вам про него скажу.
«То есть про Хасана я спросить не могу — он вполне мог и не попасться. Да так я ни про кого спросить не могу! Я же не видела, кого они поймали…»
— Зачем мне называть имена, которых вы не знаете сами? Ведь никто из них не проснулся, как я понимаю⁈
— Ну, вы проницательны… Ладно, закончим на этом. Я лично, очень бы хотел бы уже сейчас показать вам прелести нашего гостеприимства, но пресветлый батша желает увидеть вас во всей красе, так что — примите обычное снотворное. Наслаждайтесь миром своих снов, прежде чем окажетесь в мире наших кошмаров…
Нагиня подошла со шприцом, похожим на кинжал, прижала его к ключице. Демонесса попыталась вырваться, но послышалось жужжание, и что-то прокололо кожу рядом со старым шрамом.
— Может, крылья тоже следовало привязать?
— Не имеет смысла. Они слишком хрупкие, чтобы использовать их для побега…
Мир медленно угас перед её глазами. Последнее, что она увидела — это окно, и непривычные, шестиугольные светильники, проносящиеся за ним…
«Это же новый тоннель! Их не нанесли на карту! Томинара не найдёт…»…
…- Здравствуйте, товарищ драгонарий. С Днём Рождения! — рожа Шульгена была полна ехидства.
— Здравствуйте, гражданин Шульген. Вы обещали предоставить доказательства.
— А вы обещали — прекратить огонь.
— Только когда вы представите доказательства.
— Мы так долго можем перепираться.
— Ладно. Прекратить огонь по всем фронтам! Только удерживать заданные позиции.
— Рад видеть в вас сговорчивого партнёра. Вот доказательство — это пока только запись, но когда она проснется, мы обязательно дадим вам поговорить.
Тардеш сел и сжимал под столом кулаки всё время, пока в разных ракурсах показывали спящую демонессу. Крепко же они её привязали — будто кандалов мало, ещё и ремнями… Все остальные повскакивали со своих мест.
— Я извещу Сенат о ваших условиях. Более подробно мы будем говорить, когда она очнётся.
— Справедливо. Так что с её спутниками? Дайте нам список, и мы отпустим всех, без каких-либо условий.
— Мы подумаем. Конец связи.
— Да, ещё раз с Днём Рожденья, товарищ драгонарий!
Экран погас.
— А я и не знал, что у вас сегодня день рождения, ментор.
— Не сегодня. Все путают. У меня на второй день после нон третьего месяца. А не в ноны.
— Извините. Тогда — с наступающим!
— Отставить. Будем выкупать её группу?
— Я бы не советовал. Шульген упорно требовал список — значит, они либо не всех захватили, либо не захватили их вообще. Ну, кто же верит нагам!
— Очень приятно. От сиддха слышу!
— Я не вас имел в виду пани. Я… хотел сказать, что, возможно, её группа свободна и сейчас готовит освобождение своего командира. И сказав их имена, мы выдадим их Шульгену.
— Есть ещё одна вещь — они все формально являются её телохранителями. Если они покинут её, им отнюдь не формально придётся совершить самоубийство.
— Это называется «потерять лицо». Сиддхам это знакомо.
— А… понятно… вот оно как…
Бессмысленно пытаться
…Мацуко очнулась без оков. Огляделась. Запертая комната без окон, с едва заметным контуром двери на стене. Цвет — белый. Всего. И стен, и пола и потолка. Она поднялась, уронила с себя простыню, почувствовала свою наготу, сразу прикрывшись крыльями. На полулежала одежда.
Ткань мягкая — чтобы её пощупать, девушка встала на колени. Покрой типичный для нагов — без единого шва, без следов нити, но не плотная, как дождевики легионеров, а продуваемая воздухом.
Накидка без боковин и рукавов, с дыркой для головы, узкий, как мужской, пояс, короткая юбочка, и подвязка для груди, вроде тех, что носят женщины призраков, в подражание лифчикам суккуб и апсар — только без кружев и вышивки, простая ткань, как и всё остальное. Всё её размера, если можно применить к тому примитивному наряду слово «размер».
Поспешив, она оделась — правду говорила змеюка со шприцом, надо худеть, а то прелести уже и в тюремную робу не помещаются — и едва разгладила последнюю складку, как
