Шрифт:
Закладка:
— Так, Кен — страхуешь Ильхана, я и Азер — Хасана, брат Ковай — возьмите и сберегите винтовку. Вначале прыгают бескрылые. Господин Сакагучи — будьте последним, если кто промахнётся — вам вытаскивать.
— Слушаюсь.
Маваши с янычаром без приключений приземлился на крышу вагона. Следом — Азер, она, скинув башибузука, повисла вниз головой на потолке тоннеля, дождалась принцессу, и спрыгнула сама. Сразу за девушками грохнулся тяжелый монах, бережно сжимавший хрупкую винтовку в огромных лапах, а две остальные суккубы и Сакагучи сели где-то через три вагона.
«Собираемся», — подала сигнал Метеа.
«Через окна мы войти не сможем, — говорила она за несколько часов до этого, на брифинге, — Вагоны — тюремные, и стёкла не просто небьющиеся, но и забраны решетками. Можем войти через тамбур, но там дежурят по два автоматчика, а ещё может оказаться поездной патруль. Остаётся крыша — она не настолько прочна, мы попытаемся её проломить или прорубить.».
— Брат Ковай, начинайте.
Монах кивнул, и покрепче встав, чтобы не сдуло ветром, снял чехол с огромного топора на длинной ручке.
— Хасан, — позвала демонесса: — Снимай всё и беги к кабине. Любым способом влезь внутрь, без шума, выкидывай машинистов, и заворачивай к нашим на первой же стрелке. Не успеешь — мы к Шульгену на этом поезде приедем.
— Ханум, отпустите меня с ним, — попросил Ильхан.
— Ты мне здесь нужен. А кабина почти не охраняется. Хасан невидимый справится и в одиночку. А мы отвлечем охрану, чтобы не мешали, или сами туда придём.
Башибузук уже разделся и отдал Азер оружие и одежду. Немного помедлив, расстался и с пистолетом — огнестрельное оружие, конечно хорошая вещь, но не в зубах же его тащить! Руки нужны свободными, а при таком ветре может, и зубы пригодятся.
Монах доломал крышу, и ударом обуха провалил квадратный кусок внутрь.
— Я первый?
— Да. Следом — Маваши. Потом я и Афсане.
— Есть.
Толстяк спрыгнул в пролом с топором наперевес, оглянулся, опустил оружие, отошел, давая дорогу. Мацуко в недоумении подняла брови: что, никого⁈ Спрыгнула третьей — действительно, совершенно пустой вагон-харчевня.
— Только бы не оказалось, что мы по ошибке на обычном, а не тюремном поезде.
— Я тоже так думаю, — поддакнул Кен.
Азер вместо ответа влезла на столик, с него — на потолок, и по потолку на коленках подползла к окошку двери:
«Двое» — показала она: «С автоматами. Один прижался к этой двери, другой у двери тамбура… Нагнулся…»
Метеа пустила две стрелы. Сразу же, распахнув дверь сверху, схватившись руками за притолоку, в тамбур влетела Азер:
— Чисто. Насмерть…
…Хасан прыгнул на следующий вагон и оглянулся: даже фигура Сакагучи скрылась в столбе света, идущего из люка. Ладно. О, Аллах, ну и холодина! Им-то каково, с голыми крыльями?
На четвертый вагон он еле допрыгнул — поезд проскочил стрелку, и крыша оказалась на локоть выше, чем он метился. Как раз локоть он и ушиб. Вскарабкался, сел спиной к ветру, осмотрелся. Лишь бы синяка не было, синяки невидимыми не становятся… Хорошо, вроде пронесло. Он нагнулся под пролетевшей низко трубой и продолжил путь…
…Вроде согрелся. На бегу…
…Кадомацу выбила следующую дверь, и, не глядя, рубанула какую-то тень в тамбуре. Что-то пухлое завалилось на бок, и завоняло мочой. Ещё дверь — вагон… Пусто. Тюремные купе, как полагалось, открыты. И их раздвижные двери закреплены цепочкой в этом положении.
— Опять пусто! — Азер помянула змеиный яд.
— Тише. Просто часть заключённых могли высадить по пути следования. Наша цель — заложники, их в таких камерах не возят.
— По-моему здесь пахнет ловушкой.
— Мы всё равно не уйдём, пока весь поезд не проверим…
И вдруг Афсане засмеялась! Истерически, до слёз, и как-то без особых причин. Все посмотрели на неё, а она продолжала. С непонимающими, напуганными глазами, она смотрела на них, а её тело содрогалось в припадках истерического и совсем неуместного хохота. Лучница села с размаху на пол, тогда Сакагучи подошел, поднял за плечи и встряхнул её. Хохот сразу прекратился, и дрожащая от страха соблазнительница уткнулась носом в плечо любовника и сразу заплакала.
— Что это с ней? Она пила⁈
— Да нет, это же не Гюльдан… Может, мужчины долго не было?
— Ну вы даёте…Проклятье, голова как чугунная…
…Хасан повис чуть ли не вверх тормашками над карнизом крыши первого вагона. Из локомотива в поезд вел не крытый переход, а узенький мостик, на котором двоим — точно не разойтись. Скверно. Он думал встать у двери, и проскочить едва она откроется, а сейчас придётся прыгать на бошки. Жаль, он не умеет к стенкам прилипать, как эти девки…
…Тяжесть в голове уже мешала думать. Мацуко, наверное, уже раз пять останавливалась, и, держась за что-либо, с усилием сводила разбегающиеся мысли в кулак. С каждым разом это становилось всё трудней — мысли не держались за один предмет, перескакивали с одной темы на другую, с одного цвета на другой, с каждым вздохом какое-то тепло разливалось по мышцам… сковывающее, а не расслабляющее. Остальные выглядели не лучше — Афсане доставала взъерошенного Сакагучи неуместными поцелуями, Азер шла как пьяная с совершенно диким взглядом, монах громко молился, Гюльдан запихнула себе руку меж ног, а потом и лук, протянула с таким откровенным стоном…
— Что-то с воздухом…
— Что⁈ — Ильхан был не лучше, но он ракшас, ему можно.
— Что-то с воздухом, какая-то гадость! Ломай окна!
Пуленепробиваемое стекло не устояло перед оружием демонов. В вагоне поднялась настоящая буря, все бухнулись на пол и долго дышали ею.
— Что это было?
— Ловушка. Призраки тоже перевозят пленников, накачав их «весёлым газом».
— Уходим.
— Хасан. Надо его забрать.
— Пойдём по крыше.
— Если мы не поднимем тревоги тут, его встретит патруль. А он — один.
— Ладно, Ваше Высочество, как прикажете.
— Идите сюда, я перенастрою изоляцию…
…Хасан уже в третий раз пропустил патруль. Всякая ерунда мешалась — то стрелка подъезжает, то у караульного потягушки. А пуще всего — что прыгать надо с закрытыми глазами, ведь они светятся!..
…- А если и в локомотиве газ?
— Вряд ли. Машинист в противогазе далеко не уедет.
— У людей доспехи не требуют изоляции…
…Из локомотива осторожно
