Гедимин снова проснулся — в этот раз не от электрического разряда, а от боли в неудобно подвёрнутом пальце. Он лежал на двери — точнее, висел, раскинув руки и прижавшись всем телом к створкам, перенеся почти весь вес на них и оставив на полу небольшую опору — вытянутые пальцы, сдвинутые вплотную. Поза была не очень удобная, но Гедимин уже привык — так его, по крайней мере, почти не било током, к тому же холодную дверь можно было лизнуть — это немного приглушало жажду.

«Почти два месяца,» — сармат лениво считал дни, попутно пытаясь поднять в памяти остатки биологических познаний. Получалось не очень — вообще в последнее время ему тяжело было думать. «Человек давно умер бы. Сколько могу прожить я? Ещё месяц? Эксперимент не чистый — химикаты содержат воду. Возможно, ещё что-то. Значит, дольше.»

Под его телом что-то заскрежетало. Заторможенный мозг не сразу понял, в чём дело, — только после того, как из приоткрывшегося окошка вылетел разряд станнера, и сонный сармат оказался на полу. Там он проснулся окончательно.

— Has— sulesh, — прошипел он под ноги двоим экзоскелетчикам, протиснувшимся в дверь. Хотелось бы сказать в лицо, но для этого надо было перестать трястись всем телом и хотя бы сесть.

— Слизь, — буркнул в ответ один из них, за руку поднимая сармата с пола. Его кое-как подхватили с двух сторон, подвесив на нескольких креплениях, и вытащили в коридор. Он досадливо сощурился. Было самое время что-то сделать, но получалось только дышать — и ещё, привалившись виском к ближайшему экзоскелету, ненадолго уснуть, что Гедимин и сделал.

Через несколько минут его разбудили, под удивлённую ругань сбросив в кресло с захватами вместо подлокотников. Гедимин снова оказался пристёгнутым, и так, что трудно было вдохнуть, не то что шевельнуться. Отдельный захват придерживал его за шею. К голове поспешно что-то пристраивали — по ощущениям, всё тот же несчастный сканер. Впереди, загораживая дверной проём, стоял экзоскелетчик, но Гедимин всё же увидел за его спиной, как двое тащат безвольно свисающее бледное тело.

— Хольгер… — он хотел крикнуть, но получилось только прохрипеть. Охранники, переглянувшись, захохотали, но их нервный смех скоро оборвался.

Когда сканер, проколов кожу и проделав пару отверстий в височных костях, запустил внутрь щупы и перестал гудеть, Гедимин снова закрыл глаза. Тело ещё вздрагивало от остаточных разрядов, но сармат «отключил» его и заснул. Здесь, по крайней мере, не было электричества, — этим следовало пользоваться.

Он почти выспался, когда сканер грубо сдёрнули, а в затылок шевельнувшемуся сармату влепили ещё один разряд. Гедимин досадливо сощурился — или, скорее, попытался, мышцы век тоже дёргались невпопад и навряд ли отреагировали на приказ мозга.

— Ничего, чёрт бы вас подрал, ничего за два месяца! — орал кто-то из экзоскелетчиков. — Вам что, жить надоело⁈

Гедимина снова утащили в камеру. Он думал по дороге, когда же его оставят в покое, и что с ним тогда сделают — сразу пристрелят или всё же скажут, что им было нужно. Конвоиры по дороге вяло переругивались, выясняя, чья очередь «стоять смену» — Кариссо или Вудса. У самой камеры появился ещё один, оттеснив угрюмого напарника, осклабился и пинком открыл дверь.

— Сюда!

— Да уж понятно, что не в коридор, — пробубнил Кариссо, с размаху швыряя Гедимина в камеру. Тот, уже почти опомнившись от последнего разряда станнера, упал на руки и тут же вскочил, проведя в плотном контакте с электрическим полом всего секунду. Дверь ещё не закрылась, и он — скорее развлечения ради, чем на что-то надеясь — навалился на неё, упираясь руками в края сближающихся створок. Механизм заскрежетал, охранники заорали, и дверь перестала закрываться как раз в тот момент, когда Гедимина оглушили ещё одним разрядом. Он вывалился в коридор, задев плечом створку. Его затолкали обратно, и дверь захлопнулась.

«Неплохо,» — подумал он, лёжа на полу и дожидаясь, когда его перестанет трясти, и получится встать. «Что дальше?»

Спать пока не хотелось, думать — не получалось. Сармат, попрыгав немного по камере (это развлекало и не давало окончательно разложиться мышцам, но долго скакать не получалось — он заметно ослаб за время заточения), встал на месте, дотянулся до потолка и напряг руки и спину. Приятно было почувствовать, что плоть ещё не совсем размякла, — от его постоянных упражнений на фриловом покрытии потолка появились заметные вмятины.

Окошко приоткрылось — сначала отодвинулась металлическая пластина, затем — рилкаровая. В проём просунулся край мягкого контейнера с прозрачной жидкостью. Отверстие было для него тесным — охраннику пришлось сложить его, и вода выплёскивалась, каплями стекая по двери. Гедимин мигнул.

— Эй, теск, — охранник просунул контейнер дальше. — Смотри, вода!

За его спиной кто-то засмеялся.

— Диего, так тебя и так! А я думал — куда это деть?

Гедимин, озадаченно хмыкнув, протянул руку к контейнеру, но не успел — охранник резким движением выплеснул воду ему под ноги и убрал пустую ёмкость. Из-за двери донёсся хриплый смех. Смеялись двое — громко, с привизгом, хлопая стальными «клешнями» по обшивке.

Гедимин провёл пальцем по мокрой двери, собирая воду, облизал руку и опустился на корточки рядом с лужей на полу. Он опускал ладонь в жидкость и слизывал — раз за разом, пока не осталось только мокрое пятнышко. Сармат посмотрел на него с сожалением — не будь электричества, он слизал бы воду прямо с пола, но жечь слизистую языка не хотелось.

— Вот ты придумаешь, Юпанки! — кто-то ударил металлом о металл. — А я думал, он будет как собака, прямо языком… А вот везёт им, что они не гадят, правда? Вот представь, он бы там сидел…

Окошко закрылось. Гедимин, мигнув, посмотрел на высохший пол, потом — на свою ладонь. «Куда это деть… Так он отдал мне свою воду?» — он в растерянности пожал плечами и снова прислонился к двери. «Была вода. Был сон. Хороший день.»

24 декабря 30 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро

Дверь снова открылась под вечер. Гедимина оглушили и оттащили к дальней стене, насколько позволял размер камеры.