Сармат снова мигнул. «Стивен,» — подумал он, недобро щурясь. «Или кто-то вроде него. А ещё называл меня предателем…»

— Да, — ответил он, глядя на человека в упор. — А вы — не создали?

Торрегроса слабо усмехнулся.

— Видите? Мы знаем о вас довольно много. Так же, как и о ваших товарищах. Но наш информатор, к сожалению, не был ни учёным, ни инженером…

— И вы его убили, — закончил за него Гедимин, вспомнив дымящуюся рану на спине Стивена. «А ведь было столько возможностей от него отделаться…» — сармат с трудом подавил тяжёлый вздох. «Сказал бы мне кто…»

— Только не говорите, что вы были друзьями, — отозвался Торрегроса. — К тому же военное преступление — бомбардировка Иерусалима… Вы, кажется, тоже в этом замешаны? На что вы рассчитывали, вернувшись на Землю в конце войны? Не на удачу же — вы ведь учёный…

Гедимин сердито сощурился — укол достиг цели. Страха не было, хоть ему и напомнили о неизбежном расстреле, — только досада на собственную глупость. «Ты столько дури наворотил, атомщик,» — подумал он с невесёлой усмешкой. «Как ты с таким уровнем интеллекта умудрился построить реактор⁈»

— Впрочем, на этот вопрос можете не отвечать, — сказал Торрегроса. — Мы — не трибунал Земного Союза. Нам вы — все вы, Ядерный блок — интересны живыми. Надеюсь, тут наши интересы совпадают. Хольгер Арктус… Константин Цкау… В отличие от Стивена Марци, с ними вы были очень близки. Жаль, что они отказались с нами сотрудничать.

Он замолчал. Гедимин сузил глаза, но не издал ни звука, хотя его сердце на несколько секунд перестало биться. «Интересны, а не „были интересны“,» — повторил он про себя. «Они живы. Держи мозги в руках, атомщик. У „макак“ много уловок.»

— Ну что ж, вступление, кажется, затянулось, — Торрегроса сделал пару шагов вдоль стола, потом развернулся и прошёл обратно. — Перейду к делу. Мы хотим знать, как устроен ваш двигатель, как им управлять и как выполнить Прожиг. Вы хотите жить и, по возможности, есть и спать вовремя и в удобном помещении… и снова встретить ваших товарищей, не так ли? Кое-что из этого вы получите сразу же, как только дадите устраивающий меня ответ. Вы готовы с нами сотрудничать?

Гедимин покосился на правое предплечье. Рубцы за два месяца из багровых стали белесыми, но виднелись на руке отчётливо. «Конар. Интересно, почему с ним они не сотрудничают? Он — человек. Его не пришлось бы пытать.»

— Мы нашли его, если вам это интересно, — сказал Торрегроса, и Гедимин вздрогнул — ещё одна игла попала в цель. — К сожалению, урановые рудники повредили его мозг. Он рассказал много интересного, но ещё больше — не рассказал.

— Ты и его пытал? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь.

— Герберт Конар — уважаемый учёный… и очень умный человек, — отозвался капитан. — Он сам связался с соответствующими службами и добровольно поделился информацией. Он, кстати, высокого мнения о вас. Ну так что? Мы можем на вас рассчитывать?

Гедимин кивнул.

Несколько секунд Торрегроса молчал; его глаза удивлённо расширились. По углам комнаты пополз растерянный шёпот, тут же прерванный резким жестом капитана.

— Мне бы хотелось услышать развёрнутый ответ, — сказал Торрегроса, подходя на шаг ближе. — Вы согласны сотрудничать с нами и рассказать нам о реакторе атомного флота?

— Да, — сказал Гедимин, глядя ему в глаза. — Теперь понятно?

— Более чем, — Торрегроса с трудом погасил торжествующую улыбку. За спиной Гедимина послышался разочарованный вздох и звук плевка. Торрегроса снова вскинул «руку».

— Извините, сэр. Больше никогда, сэр, — нестройно пробормотали Диего Юпанки, Вудс и кто-то из их напарников.

— Начнём с устройства реактора, — Торрегроса щёлкнул переключателем настенного телекомпа, но экран не открылся, только мигнул зелёным светодиодом. — Надеюсь, вы хорошо его помните?

— Что именно тебе нужно? — хмуро спросил Гедимин.

— Всё, — ответил капитан. — До мельчайших подробностей.

— Дай мне три листа бумаги и ручку, — попросил сармат.

— Зачем? — настороженно спросил Торрегроса, приподнимая «руку».

— Сделаю чертёж, — отозвался Гедимин. — Ну? Долго мне ждать?

Минуту спустя бумага лежала перед ним на столе. Охранник положил на листки ручку, сделанную под сарматскую ладонь, и тут же отошёл. Гедимин придирчиво проверил её, отодвинул два листа, развернул третий вокруг оси и задумчиво сощурился. «Что им нарисовать? „Звёздный Кондор“, третью модификацию? Или хватит с них второй?»

Он на секунду прикрыл глаза, мысленно разворачивая схему из трёх измерений в два и заменяя ключевые обозначения. «Звёздный Кондор», распространённейший довоенный реактор, был изучен им вдоль и поперёк задолго до «Гекаты», на его основе Гедимин проектировал энергоустановки атмосферной станции для Сатурна… Вспомнив её, он едва заметно усмехнулся и начал чертить.

Через час он пронумеровал листы и отодвинул их к другому краю стола. Торрегроса, впервые за прошедшие шестьдесят минут сдвинувшись с места, протянул за ними руку. Гедимин ждал вопросов, но капитан, мельком просмотрев чертежи, осторожно убрал их в плоский футляр.

— Здесь всё? — спросил он. Гедимин кивнул.

— Спасибо за помощь, — Торрегроса широко улыбнулся и дал знак охранникам. — Сегодня вы хорошо поработали, Гедимин. Можете отдохнуть. Завтра вы расскажете нам об управлении этим устройством.

— Могу и сегодня, — сармат посмотрел на свои руки и едва заметно поморщился. — Где Хольгер? Я хочу с ним встретиться.

— Мы это обсудим, — отозвался Торрегроса. — Сегодня вас переведут в другое помещение. Через неделю, возможно, устроят вам встречу. Я скажу Хольгеру, что вы согласились на нас работать. Может быть, он тоже переменит мнение, и вы встретитесь быстрее. Не надо считать, что мне доставляет удовольствие держать учёных в казематах. Вы же так не считаете, Гедимин?

Сармат недовольно сощурился.

— Хватит болтать. Где моя новая камера?

Его вывели в коридор — так же, как выводили из электрической комнаты, крепко держа за локти — и за