выражению лица, он слышал всё.

— Ещё и Миана, — пробормотал он, зябко поёжившись. — Неприятно чувствовать себя вымирающим видом. Особенно — посреди глобального вымирания. Если после этого на Земле будет кому вести раскопки — что от нас останется для изучения?

— Ирренций, — угрюмо сказал Гедимин. — Первые два миллиона лет. А потом — кеззий и ипрон. Будущие ядерщики сильно удивятся.

29 октября 30 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

К полуночи бомбы перестали падать, и сирена замолчала. Ремонтники, поднятые по тревоге, восстановили расколотый внешний купол. Гедимин, кое-как собрав из четырёх полумёртвых генераторов защитного поля один, но рабочий, выполз из-под стены и пошёл на свет. Фонарь над пищераздатчиком горел по-прежнему ярко — не было никакого смысла скрываться.

Космодром практически опустел. Последний «Циклоп» стоял в ремонтном ангаре, дожидаясь починки гравитрона. Часть его экипажа улетела на «Фениксе», уходящем в Коцит; капитан и последние солдаты держались у ангара. Хольгер сунулся было к ним, но быстро вернулся к Гедимину.

— Вымирающий вид, — пробормотал он, выразительно пожав плечами. — Как и все мы.

Гедимин задумчиво смотрел на тёмный купол.

— Как-то странно они бомбят, — заметил он вполголоса. — Бьют по краям. Слабые точки — сверху. Если совместить два «Гельта» и пару тонн шрапнели, город сметёт. А они что-то щупают на краях. Будто хотят не снести, а взять…

Хольгер невесело усмехнулся.

— Взять? С нас нечего брать, атомщик. Разве что инструменты. Может, по их наводкам тут сидит сам Маркус?

…Что-то тихо застучало по шлему — мелкие крошки, шурша, сыпались на голову спящего сармата и скатывались по гладкому фрилу. Гедимин приоткрыл один глаз и увидел широкую световую полосу, накрывшую и его, и завёрнутого в одеяло Хольгера. Он вскинулся, оттолкнулся от матраса, но закончить движение не успел — что-то ударило его в грудь и швырнуло в противоположную стену. Сармата протащило сквозь ломающиеся перегородки, и он остановился посреди коридора, впечатанный в пол барака сплетающимися кольцами защитного поля. Они опутали его в считанные секунды — он только успел дотянуться до первого и прорвать его, как его пальцы, разделённые попарно, прилипли к полу — каждая пара под своим маленьким куполом.

Луч ударил ему в глаза. Над сарматом стояли двое в тяжёлых экзоскелетах. Сквозь ослепительный свет Гедимин различал только силуэты — два «Рузвельта» впереди, четыре или пять за ними, двое держат скрученного, замотанного в поля и бессильно извивающегося Хольгера.

— Эти? — голос из-под шлема «Рузвельта» принадлежал, несомненно, человеку. Из-за его спины странной крадущейся походкой выбрался сармат в комбинезоне и торопливо закивал.

— Они. Это Гедимин, а без брони — Хольгер. Атомщики Ассархаддона.

«Стивен? „Макаки“⁈» — Гедимин запоздало дёрнулся, и пол под ним затрещал, а защитные поля пошли волнами. «Предатель!»

— Броню забрать, — приказал один из «Рузвельтов». — Этого раздеть.

Его товарищ, не отвлекаясь на разговоры, распределял по Гедимину защитные поля. Как сармат ни вырывался, ему не удавалось сдвинуться ни на миллиметр. Через несколько секунд руки и ноги Гедимина зафиксировали намертво, а торс открыли.

— Сейчас, — мелко закивал Стивен, наклоняясь над распластанным сарматом. Гедимин увидел на его лице торжествующую ухмылку. Один из «Рузвельтов» за его спиной приподнял механическую руку. Одно из встроенных в неё сопел было направлено Стивену в спину, другое — мимо него, в живот Гедимину.

— Я знаю, как это вскрывается, — бормотал Стивен, суетливо тыкая пальцами в пластины на груди сармата. — Я был в «Гекате», когда они работали. Я всё знаю об этом.

— Быстрее, — бесстрастно отозвался один из «Рузвельтов».

Скафандр раскрылся от ключиц до ступней. Шлем втянулся, и Гедимин откинулся затылком на твёрдый пол. Секунду спустя он увидел две вспышки и услышал треск, а потом его дыхание оборвалось. Разряд станнера, ударивший в солнечное сплетение, сложил бы сармата вдвое, если бы тот мог пошевелиться — а так ему оставалось только хрипеть и разглядывать красные вспышки перед глазами. На пол упало что-то тяжёлое.

— Поднимайте, — скомандовал «Рузвельт». Гедимин, почувствовав, что защитные поля его больше не держат, вскинулся было, но, замедленный разрядом станнера, успел только приподняться, — с удивлёнными возгласами в него выстрелили ещё два раза, и он растянулся на полу.

Его подняли. Он чувствовал, как на руках от запястья до плечевого сустава застёгиваются несколько пар магнитных наручников. Хольгера и его скафандр уже вынесли — в опустевшем «отсеке» не было ничего, кроме пролома во всю стену.

Он успел увидеть Стивена, неподвижно лежащего ничком, и учуять запах ионизированной органики, прежде чем его вытащили наружу. Там рядом с трупами сарматов-патрульных стоял транспорт, внешне похожий на потрёпанный глайдер — вот только вместо двигателя у него был ЛИЭГ.

Гедимина втолкнули головой вперёд в узкий люк, тут же за ним закрывшийся. На той стороне его ждали — тут же он был схвачен за плечи и уложен скованными руками вниз на скользкое дно капсулы — не то эвакуационной, не то медицинской. Кто-то сжал с двух сторон его голову, другой закрыл ему рот и нос плотно прилегающей маской с тремя трубками. Гедимин почувствовал, как что-то впивается в руки, и как по венам течёт холод, а потом — как раскрываются наручники. Шевельнуться он уже не мог — всё тело будто превратилось в лужу Би-плазмы.

— Готово, — объявил человек в белом комбинезоне.

Глайдер вместе с капсулой качнулся, отталкиваясь от земли. По расчётам Гедимина, он должен был врезаться в купол секунд через пять, но даже не затормозил. Сармат лежал на дне закрытой капсулы, вдыхал смесь, пахнущую чем-то из арсенала Биоблока, и пытался открыть глаза, но веки ему отказали. Сознание уплывало. «Стивен сдал нас,» — промелькнула последняя связная мысль, чтобы тут же угаснуть.

30 ноября 30 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро

Гедимин проснулся от пронзительного прерывистого писка над ухом. Что-то больно давило на виски. Сармат попытался шевельнуть рукой и обнаружил, что намертво пристёгнут к холодной скользкой поверхности. Металлические обручи охватывали каждую конечность дважды — ниже и выше