Орешникова, какие до этого слышал по поводу Деточкина: непонятно, герой положительный или отрицательный, заслуживает ли он наказания или поощрения, и т. д.

Впрочем, в данном случае неясность образа центрального героя должна была померкнуть перед тем, что было как раз яснее ясного: авторы «Зигзага удачи» явно катили бочку на профсоюзы. И попустительствовать подобным наветам представители профсоюзов, разумеется, не собирались!

В этот раз постановка фильма по уже опубликованной повести («Зигзаг удачи» был напечатан журналом «Наш современник») сыграла с Рязановым дурную шутку. Деятели самых разных профсоюзов прочитали повесть, озлились, а когда прослышали, что режиссер еще и снимает по ней фильм, решили противостоять этому.

Результатом такого противостоянии стало то, что картина «Зигзаг удачи» слегка отошла от текста одноименной повести. Во всяком случае, различия между картиной и повестью «Берегись автомобиля» были меньшими.

Например, из начальной сцены повести, в которой председатель месткома Алевтина Васильевна призывает коллег «проявить сознательность» (материально затратную, как водится), в киноварианте изъяли следующее, на первый взгляд невинное, замечание о «добровольно-принудительном» характере таковой сознательности:

«— Пусть мне кто-нибудь объяснит разницу между добровольным и принудительным, — подал реплику Орешников, но почему-то именно эти слова не привлекли внимания».

Что ж, постараемся взглянуть на эту реплику с точки зрения цензоров. Они, вероятно, рассуждали так: если подобный вопрос повисает в воздухе даже в реальной жизни, задавать его с экрана вовсе ни к чему.

Вот Леонов в фильме его и не задает.

В киноварианте выпало еще несколько фраз из разных мест повести, но основную сюжетную коллизию выкинуть было невозможно, а вся едкость сосредоточивалась именно в ней. «Зигзаг удачи» вообще стоит признать наиболее язвительным сочинением Брагинского-Рязанова; даже в описании простых человеческих эмоций авторы подчас не в силах обойтись без сарказма: «У Лидии Сергеевны стало такое выражение лица, которое обычно появляется у женщины, когда ее случайно остригли под ноль».

Возросшее ехидство авторов заметно даже по тем кускам авторского текста, которые прочитал за кадром Зиновий Гердт, пришедший на смену Юрию Яковлеву (оба этих актера могли похвастаться идеальным сочетанием красивого голоса и иронических интонаций): «Давно известно: деньги портят человека. Но отсутствие денег портит его еще больше»; «Красивые женщины всегда глупы. Во всяком случае, так думают все некрасивые женщины, и это служит им утешением».

Требовать кардинальной переделки столь едкого сценария не имело смысла — запрещение же постановки выглядело бы драконовской мерой. Остановились где-то посередине. Рязанов считал, что, если бы не воздействие профсоюзов, все бы вообще обошлось.

13 июля 1968 года Василий Катанян записал в дневнике: «„Зигзаг удачи“ Рязанова долго мучили поправками, но все же не испортили. Картина сильнее, чем был сценарий, лучше „как“, чем „что“. Актеры все очень хороши — Леонов, Евстигнеев (этот хорош всегда), Талызина, Бурков».

Именно из-за сопротивления пламенных профсоюзников Рязанову пришлось сначала подвергнуть некоторой редактуре сценарий, затем, на стадии монтажа, сократить уже отснятое, потом многие месяцы ждать, когда начальство соизволит выпустить фильм на экраны. И в результате дождаться присуждения фильму «второй категории» и соответственного выхода его на вторые экраны малым тиражом. И число зрителей было не таким большим, каким могло бы стать, и пресса не больно-то отреагировала, ну и настроение у писателя и режиссера Рязанова оказалось далеко не радужным.

Разумеется, вопрос: «А не славировать ли опять совсем в другую сторону?» — вновь возник в рязановской голове, но ответить на него утвердительно он решился лишь после того, как уже готовая к тому времени их с Эмилем третья повесть подверглась сокрушительной обструкции: ее даже не хотели печатать. О том, чтобы ее экранизировать, тем более не могло быть и речи.

Повесть «Убийство в библиотеке» была написана в 1966 году, сразу по окончании съемок «Зигзага удачи». Год явно выдался роковым для Брагинского-Рязанова: «Зигзаг удачи» вышел в ограниченный прокат лишь в 1968-м, а «Убийство в библиотеке» опубликовали только в 1969-м.

После долгих мытарств с этой повестью по различным редакциям и издательствам нашлись, наконец, два человека, готовых ее напечатать. У одного из них это не вышло, но зато получилось у второго.

«Мы отдали повесть в журнал „Журналист“, который придумал и редактировал Егор Яковлев, — вспоминал Рязанов. — Прочитав наше сочинение, Егор воодушевился и поставил повесть в номер, но наша любимая цензура выдрала „Убийство в библиотеке“ из готовой верстки. Поэтому августовский „Журналист“ за 1969 год вышел похудевшим, в нем оказалось вдвое меньше страниц, чем в остальных номерах.

Тогда мы попробовали другой ход. В это же самое время в издательстве „Советская Россия“, кстати, очень „черном“, реакционном, любимом детище таких литераторов, как Грибачев, Кочетов и Софронов, собрались издать наши две повести „Берегись автомобиля“ и „Зигзаг удачи“. Это была инициатива редактора издательства Тимура Мугуева. У нас с Брагинским были большие сомнения, надо ли публиковаться там, где издают низкопробные книги вроде „Тли“ Шевцова. Я позвонил своему товарищу, прозаику Илье Звереву, человеку не только талантливому, но и прогрессивному, чтобы посоветоваться: стоит ли публиковаться в „Советской России“? На что Зверев ответил твердо:

— Надо печататься там, где печатают. Грязь к произведению не пристанет.

Мы послушались совета старшего опытного товарища и отдали повести. Но решили присовокупить к ним еще одну, а именно „Убийство в библиотеке“. Мы были уверены, что этот финт у нас не пройдет. Что случилось, непонятно до сих пор. То ли никто из руководителей издательства не читал повесть, то ли цензор был „белой вороной“ и разделял наши взгляды, то ли нашу повесть „прикрыл“ собой редактор книги Тимур Мугуев — не знаем. И никогда никому не задавали дурацкого вопроса: „А почему вы решились опубликовать нашу повесть?“

В 1969 году вышла книжка с тремя повестями».

Однако и после официального выхода «Убийства в библиотеке» в печатном виде неоднократные попытки Рязанова получить разрешение на экранизацию неизменно разбивались «о непреклонный заслон редактуры „Мосфильма“ и чиновников из Госкино».

О причинах этого противления нетрудно догадаться даже сегодня. Если в «Зигзаге удачи» Рязанов с Брагинским «наехали» на профсоюзы — и это вызвало скандал, то в «Убийстве в библиотеке» авторы избрали совсем уж недопустимую мишень — изъяны советского образования. К тому же в этот раз литераторы дерзнули привнести в свое сочинение весомый элемент мистики, что никогда не приветствовалось в советском кино (с этим Рязанов столкнется даже в 1980-х, когда ему не позволят экранизировать «Мастера и Маргариту»).

Впрочем, начинается «Убийство…» в духе «Берегись автомобиля» — то есть с пародии на детектив. Ровно в полночь в квартире следователя Георгия Борисовича Ячменева раздается телефонный звонок. Голос в трубке представляется привидением и сознается в убийстве академика Зубарева из вымышленной Академии школьных наук. Ячменев не верит и вновь засыпает, но наутро