быть ему интересно? Вероятно, согласится из вежливости. А когда мужчина чувствует, что в каком-то аспекте постоянно хуже женщины, он становится злым и агрессивным – так нас учили в институте на базовых курсах психологии. Уже хотела извиниться, но Льерт неожиданно опередил меня и согласился. Более того, он схватывал все фантастически быстро, я даже заподозрила в нем скрытого лингвиста. Вот уж не думала, что рядовые военные обладают столь хорошей памятью и гибким умом!

Но когда мне показалось, что у нас с Льертом установились доверительные отношения, он внезапно резко отдалился. Это случилось после обычного завтрака. Я решила провести кулинарный эксперимент с омлетом на местной минералке. Я запомнила это, потому что в тот вечер Льерт впервые вернулся домой затемно. Не обедал и не ужинал, бросил горсть секкеров на стол в прихожей и зачем-то купил сразу три пачки вилок. Обнаружила их утром в совершенно пустом доме, потому как Льерт вновь ушел, только пораньше, до того, как я проснулась.

Следующий день прошел так же. И за ним день, и еще один. Единственная разница была лишь в сумме оставляемых в прихожей денег да однажды написанном сообщении: «Отвезу заказы в любой момент. Все в силе, скажи, когда понадоблюсь». Я смотрела на дурацкие руны на экране и мрачно думала, чем обидела Льерта. Безумно хотелось послать все к шварховой матери и открыто написать: «Приезжай, соскучилась», – но я не была уверена, что это уместно даже для человеческих девушек. Если бы мы были знакомы пару лет, а не месяцев, то написала бы, а так…

«Селеста, ты себе-то не отвратительна? Льерт деликатно дал понять, что тебя стало слишком много в его жизни. Сколько можно навязываться? Оставь его в покое».

Я знала, что рано или поздно этот день наступит. Надо будет отпустить Льерта на все стороны космоса, отдать контракт и сказать, что он мне ничего не должен. С твердой решимостью я села на диван в гостиной, который стойко ассоциировался с одним сероглазым мужчиной, чтобы дождаться его возвращения, и… не заметила, как уснула.

Глава 18. Бета-колебания и контракт

Льерт Кассэль

Насколько крупно влип, я осознал уже на второй день целенаправленного избегания Селесты. Осознание ударило по чувствительным рогам похлеще разряда молнии. До сих пор я наивно думал, что научился закрываться от чужих бета-колебаний, собственно, так оно и было, без этого вряд ли прожил бы так долго на астероиде и у пиратов. Для любого чистокровного цварга поглощение бета-колебаний – не роскошь, не дар, посланный Вселенной, а суровая реальность. Еще один вид питания, необходимый цваргу, и любой представитель моей расы знает, что неправильные, гнилые, тухлые эманации вызывают у цваргов болезни и постепенно отравляют кровь сродни тому, если бы обычный гуманоид употреблял лишь испорченную еду. К неправильным эманациям относятся эльта-, мю-, гамма- и прочие частоты электрической активности головного мозга разумных существ, которые непременно рождаются, если гуманоид умирает, испытывает боли или заражен радиоактивными веществами. За годы заточения я научился сидеть на голодном пайке, блокировать все лишнее, беря лишь горсть самых безвредных осцилляций, которые мог вычленить из окружающей среды, и медленно, словно удав, переваривать полученное.

Не знаю, как мне это удалось, потому что до заключения в тюрьму не слышал о том, чтобы сородичи умели фильтровать ментальные волны. Возможно, определенную роль сыграл сам астероид и звезда, вокруг которой он вращался, возможно, меня «подпитывал» сумасшедший миттар в соседней камере, искренне радующийся любой малости, а возможно, я подсознательно сосредотачивался на поглощении эмоций, исходящих от охранников-вахтеров. Эту особенность своего организма я до попадания на Оенталь считал чем-то само собой разумеющимся. У Аюра большинство слуг были довольны жизнью и ежедневно излучали сносные бета-колебания, а уж если приходил клиент, которому маэстро угождал, то у меня был и вовсе пир. Когда меня выкупила Селеста, я первое время еще интуитивно закрывался, а затем понял, что это не нужно. И… попал.

Среди цваргов есть понятие «ближний круг». Не просто так на родине практически нет разводов. Если мужчина постоянно подпитывается бета-колебаниями определенной частоты и мощности, если они ему нравятся, то организм цварга постепенно перестраивается, чтобы усваивать именно эти осцилляции. Он привыкает к ним настолько, что потом от них физически сложно отказаться. В особо тяжелых случаях, когда регулярное поглощение длится десятилетиями, а затем резко прекращается, цварг может умереть.

Но справедливости ради стоит отметить, что такое случается нечасто, и далеко не со всеми цваргами. От многих коллег-сослуживцев слышал, что их жены не вошли в ближний круг. Когда Фьенна навязалась в поездку на «Сверхновой» на долгие месяцы, я был уверен, что рано или поздно пристращусь к ее ритмам колебаний, но этого не произошло.

А с Селестой случилось за каких-то пару месяцев.

Понял это, когда на третий день после намеренного уклонения от общения с захухрей почувствовал себя паршиво. Ближе к полудню меня настигло неприятное чувство, когда не хватает чего-то важного – еще не сосущий голод, но ты понимаешь, что вот-вот. Осознание ментального дефицита трансформировалось в неукротимую злость. Что я, тряпка, что ли?! Не могу прожить без определенных бета-колебаний? На астероиде выживал, а здесь, на Оентале, вон их сколько! Гуманоиды довольны покупками, кто-то радуется заработку, кто-то любит летнюю жару… Положительных эмоций немало, если внимательно вслушиваться в общий фон. Всего два месяца в одном доме с Селестой! Как можно было?! Как привык к ее эманациям, так и отвыкну!

На четвертый день я встал раньше обычного, рванул на Глиняный рынок, отказался от работы навигатора и занялся физической нагрузкой, лишь бы устать настолько, чтобы ни на что не реагировать. Ярость на собственный организм, который ни с того ни с сего решил обзавестись ближним кругом, хлестала по нервам, и это придавало недюжинную силу. Маэстро, нанявший меня разгрузить трюм корабля, планировал взять еще контрактников, но быстро передумал.

Ближе к полудню устал настолько, что рога сами собой перестали считывать осцилляции, а к вечеру настигла мышечная боль, затмившая остальные ощущения тела. Домой возвратился затемно, чтобы лишний раз не встречаться с девушкой. По моим умозаключениям выходило, что цваргский организм пристрастился к ней как к наркотику, и если сокращу «дозу» Селесты, еще могу выплыть в прежнее русло.

Возможно, план удался бы, если бы девушка не уснула в гостиной.

Светлые волосы разметались по подлокотнику дивана, мягкие розовые губы слегка приоткрылись, и ее дыхание игриво теребило золотой локон на щеке. Челка, какие на Цварге носили лишь маленькие дети, смешно топорщилась – очевидно, до моего прихода Селеста спала на животе, а затем перевернулась. Длинная просторная футболка перекрутилась и задралась, и смятая ткань обнажала бархатную кожу гладкого животика с соблазнительной ямкой пупка и тазовые косточки.

Мой взгляд блуждал по телу спящего ангела, и чем ниже он опускался, тем суше становилось во рту. Ниже просторной футболки следовали те самые джинсовые шорты, которые позволяли рассмотреть длинные ноги с крепкими бедрами, россыпью родинок над правой коленкой, вытянутыми, как у балерин, икрами и изящными щиколотками. Вселенная, разве бывают такие совершенные ноги?! В голове сама собой вспыхнула картинка, как меня этими ногами обнимают за талию. Кровь превратилась в лаву, живот скрутило, в паху вспыхнул пожар… Швархи побрали бы моду полуаграрных планет на откровенные наряды!