попадусь индейцам. Пытки? В муравейник посадят? Я прямо-таки слышу его голос: «Это сделает из тебя мужчину, Толли». И не тревожьтесь, мэр, даже если я без вести сгину в Сьерра-Мадре, вы свои тридцать долларов в день получите. Мой отец слово держит.

Мэр нервно хихикнул.

– Кто бы сомневался, молодой человек. У меня и в мыслях такого не было.

Тут к нам подоспел несчастный Гарольд Браунинг, он пыхтел, отдувался и болезненно морщился в седле.

– Как приятно снова вас видеть, мистер Браунинг, – приветствовала его Маргарет.

– Я испытываю еще большее удовольствие, мисс, – с изысканной вежливостью отвечал он.

– Джентльмены, – в новь заговорил Толли, – поскольку нам необходима четкая субординация, могу ли я как единственный платящий деньги доброволец рассчитывать стать командиром?

– Да, сэр, – поддакнул мэр, оглядываясь за одобрением на Гетлина и Каррильо, – думаю, да. Шеф? Полковник?

Гетлин гаденько усмехнулся.

– Посмотрим, – он обвел всех нас глазами. – Итак, у нас тут женщина, городской мальчик, пара краснокожих, умирающая девчонка и английский дворецкий. Черт, если извращенец желает командовать этим войском, у меня возражений нет. Вы, полковник?

Полковник выдал сардоническую улыбку.

– Капитан Филлипс, – он, салютуя, вздернул руку, – я назначаю вас командиром этого отряда.

– Чудненько! – воскликнул Толли. – Ну что, раз так, то в путь. Нам предстоит выполнить очень важную миссию. А кстати, шеф Гетлин, вы что-то говорили об извращениях? Мне стало известно, что у вас в курятнике имеется несколько хорошеньких курочек… и уверен, что мэру и всем добропорядочным горожанам славного Дугласа будет любопытно узнать, чем занимается шеф городской полиции… к югу от границы… если вы понимаете, что я хочу сказать. Экспедиции не навредит, если это станет достоянием прессы. Мы поговорим об этом после возвращения.

Лицо шефа Гетлина потемнело, он ничего не ответил.

– Отряд, вперед! – крикнул Толли. – Мужчины, глядите в оба! Женщина!

– Ох, братец Толли, – шепотом обратился к нему я. – Мы счастливы, что вы с нами. Но если вы считаете, что кто-нибудь станет слушаться ваших команд, то вы бредите.

– Вы слышали, что сказал полковник, Джайлс, – ответил Толли. – У вас теперь есть капитан Филлипс. И не вынуждайте меня наказывать вас за нарушение субординации, когда мы еще даже не выступили.

Вот так мы тронулись в путь. Впереди шли проводники Альберт и Джозеф, за ним вьючный мул нес носилки с девочкой. Следом по бокам от Толли верхом ехали мы с Маргарет. Замыкал шествие Браунинг, тоже верхом на муле и с вьючным мулом в поводу. Кое-кто из толпы двинулся вслед за нами, но на этот раз тихо, даже мальчишки и собаки держались на почтительном расстоянии. Когда мы подошли к выходу из города, они понемногу отстали.

Мы уже собирались перейти по деревянному мосту реку, когда я услышал:

– Сеньор! Сеньор Нед! Подождите меня!

Я обернулся и увидел, что ко мне во весь опор скачет на ослике Хесус. Ослик дробно стучал копытами по мощенной булыжником дороге, а мальчик яростно колотил животное пятками и нахлестывал по крупу сорванной с какого-то дерева веткой.

– Подождите, сеньор Нед! Я иду с вами!

– Что ты здесь делаешь, малыш? – спросил я, когда он догнал нас. – Разве я не велел тебе оставаться с Большим Уэйдом?

– Я иду с вами, – повторил он.

– Где ты осла раздобыл?

– Позаимствовал в корале.

– То есть украл?

– Позаимствовал, – повторил он. – Я отдам его, когда мы вернемся.

– Ты с нами не идешь, Хесус, – твердо сказал я.

– Нет, иду.

– Я хочу, чтобы ты вернулся.

– Вы не можете меня заставить, – сказал мальчик. – Я иду с вами.

– Исчезни!

Мальчишка отступил и в дальнейшем следовал за нами на некотором расстоянии. Я повернулся в седле и махнул ему руками крест-накрест, но он в ответ послал мне упрямый взгляд.

Мы перешли реку, и мост круто спустился к тропе, которая серпантином взбегала на холмы, а потом резко спускалась, сменяясь еще более узкой, едва ли не звериной тропкой. За пределами утопавшей в пышной зелени речной долины пейзаж то и дело меняется. Мы проезжали через заросли дубов и мескитовых деревьев, пересекали скалистые склоны с редкими юкками и агавами, при этом невероятно зеленая долина Бависпе змеилась далеко внизу. Преодолев примерно половину пути, мы увидели перед собой нагромождение скал и вдалеке зазубренные вершины Сьерра-Мадре.

Там, где тропа становилась слишком тряской для носилок, мы с Альбертом спешивались, отвязывали слеги носилок и несли девочку в паланкине, будто египетскую царицу. Она казалась почти невесомой.

Мы не стали забираться слишком далеко. Перевалив через гряду холмов и спустившись в узенькую долину одного из притоков Бависпе, мы остановились и там, на пышном зеленом лугу, разбили лагерь. Луг орошал родник, бивший прямо из скалы и образовывавший несколько сообщающихся между собой озерец. При нашем появлении с них взлетела стайка голубых цапель – примерно полдюжины изящных длинноногих птиц тяжело захлопали крыльями, издавая странные, тревожные крики.

– Девочке нужна вода, – сказал Джозеф. – Доктор-мексиканец прав. Она умрет, если не начнет пить.

Он поднял девочку на руки, поднес к самому большому озерцу и опустил ее спиной прямо в воду. Глаза девочки были открыты, но, казалось, она ничего вокруг не видела. Джозеф держал девочку в воде и что-то тихо приговаривал, а немного погодя просто отпустил руки. Она недолго подержалась на поверхности, а потом под действием своего веса начала опускаться под воду.

– Что он, черт побери, делает? – негромко крикнула Маргарет и дернулась к девочке. – Она же сейчас утонет.

Альберт схватил ее за локоть.

– Не надо. Оставьте ее, – тихо сказал он.

Я тоже двинулся было к девочке, но меня на удивление крепко схватил за руку старый индеец. Он покачал головой. Это было как со сне: мы все, будто парализованные, смотрели, как черные волосы девочки плавают на поверхности воды, в то время как ее безжизненные тело и глаза погружаются в темную глубину водоема. Изо рта вырвалось несколько пузырьков, и в это самое мгновение в глаза девочки вернулось сознание. Она яростно забила по воде руками, вынырнула, пытаясь вдохнуть воздух, потом доплыла до берега и начала жестоко кашлять. Когда кашель наконец отпустил девочку, она обернулась и посмотрела на всех нас и на то, что нас окружало, как будто видела все это впервые. Джозеф снова тихо заговорил с ней, и было видно, что она его слушает.

– Что он говорит? – спросила Маргарет у Альберта.

– Говорит, что он из рода чук-аенде, – ответил Альберт, – что его мать была сестрой великого вождя Кочизе. Что сам когда-то жил в этих краях. Что везет ее домой.

– Она слушает, – проговорила Маргарет. – Она его понимает.