Не хотела она ни о чём с ним говорить. Попросить об услуге, раз уж своевольный призрак привёл к нему — да, но не больше. Достаточно сухого делового соглашения: маг отправляет её в ожидающий гостью дом Зоратта, она платит магу звонкой монетой, у неё ещё есть. Зачем…что-то другое? Что ему рассказывать? То, что поведала она когда-то Бьорду? Так те откровения ей непросто дались, да и Бьорд оказался человеком чести, неравнодушным к чужой беде. А этот, с половиной человеческого лица… Зачем ему подробности чужой жизни, чужая боль и обиды? И так уже озвучила достаточно, ведь можно же просто перейти к главному: вопросу цены за услугу. Не сложную, к слову.

Ар не торопил. Молча сверлил Элге взглядом, молча прихлёбывал горячий травяной напиток из второй кружки, невесть как оказавшейся в его ладонях.

Элге устала, замёрзла, перенервничала. Внутри всё ныло и тянуло болезненной, звенящей стрункой, как всегда, когда что-то шло не по плану. А сегодня не по плану шло вообще всё. Девушка поднялась, распутала завязки накидки, стянутые у горла. Взглядом показала на дверь уборной. Ар понимающе дёрнул уголком губ: иди, конечно. Содержательное начало диалога!

Она оставила подбитую мехом накидку на лавке, скрылась за дверкой. В смежной с уборной купальне долго грела под водой озябшие руки, радуясь, что маг не держит зеркал: её облик после долгих блужданий по снегу и холоду наверняка далёк от приличного. Да и пусть смотрит и презрительно кривит губы. Элге вслепую пригладила растрепавшиеся косы и вернулась за стол. Её накидка висела на крючке возле входной двери, рядом с маговой курткой. На столе появилась какая-то снедь в простой грубой посуде, но с салфетками и столовыми приборами, с бесподобным запахом свежего хлеба в плетёной корзиночке. Только уловив густой и пряный мясной аромат, девушка поняла, что голодна.

— У меня по-простому, без изысков, — объявил Ар. — Долгие разговоры хорошо разговаривать под добротный ужин. Не побрезгуете, леди?

«Что я тебе сделала?» — так и кричала та Элге, которая внутри.

Та, что снаружи, с благодарным кивком взялась за вилку и нож. Пригласить разделить трапезу — частое ли предложение от страшного шелтарского колдуна, Болотного Зверя, Проклятого?

— Я была в королевской канцелярии, подала прошение о расторжении брака.

Под внимательным взглядом девушка наколола на вилку кусочек тушёного мяса и отправила в рот. Вкусно. Неужто сам готовил?

— И я не хочу обсуждать с тобой принятые в высшем обществе нормы морали и устоявшиеся привычки. Для меня они неприемлемы, этого достаточно для принятия определённых решений.

Ар молчал. Управлялся с приборами спокойно и уверенно, но не утруждал себя держать спину ровно, сидел, ссутулившись.

— Убежала я не для того, чтобы заставить мужа поволноваться, поломаться, пока он вымаливает прощение, набить себе цену. Всё… всё уже оговорено. Да, он не согласен с моим решением, но я не могу остаться.

— Почему?

— На меня будут давить и заставлять отказаться от своего намерения. В уважаемой семье Форрилей разводы не приняты, зато не возбраняется всё остальное, — не удержалась от язвительной усмешки Элге.

Колдун прошёлся по ней цепким взглядом.

— Ты производишь впечатление очень упёртой девицы. Если что вбила в голову — не свернёшь.

Элге почувствовала, как опалило жаром лицо. Нарочно, что ли, напоминает о постыдной ночи?..

— Не такой уж несгибаемый характер, — нехотя произнесла девушка.

— А что сестра твоя? Вижу, вы теперь ладите.

И защиту с её стороны тоже видел. Мужчина, неравнодушный к судьбам обеих сестёр, проявляющий участие, оказывающий содействие… И одновременно с заговорившей Элге и эту картину увидел. Пожалуй, остаётся согласиться: в дом сестры и её мужа девице нельзя.

— Но не мужа своего ты боишься так, что понеслась сломя голову куда глаза глядят. Что ещё, Элге?

То самое, что обсуждать с этим человеком категорически не следует. Она вцепилась в кружку как в единственный якорь, удерживающий её в рассыпающимся осколками мирке. Казалось, разожмёт пальцы — и немедленно потеряется. Вот и держалась за выпуклые нагретые бока нехитрой посудины, и молчала.

— Какие у тебя ещё причины?

Элге подняла на него поплывший взгляд.

— Перечисленного недостаточно?

Ар не торопил. Девушка покачала кружку в ладонях, отпила глоток; по лицу пробежала тень омерзения.

— Мой свёкор…Он начал проявлять ко мне…оказывать…

— Так проявлять или оказывать? — сощурился маг.

На бледных щеках вспыхнул румянец.

…длинные аристократические пальцы медленно подцепляют рыжий локон и мягко заправляют его за ухо…

Элге дёрнулась, сбрасывая наваждение. И с вызовом подняла подбородок.

— Словом, оставаться с ним под одной крышей мне больше нельзя.

Ар хмыкнул, глядя на девушку в упор.

Продрогшая, с покрасневшим носом, горящими на щеках пятнами, с волосами, заплетёнными в простые косы, ничем не украшенные, Элге совсем не походила на роковую обольстительницу, чтобы пресыщенный светской жизнью аристократ… да ещё рьяно пекущийся о своей репутации…

И тут вредная память не без ехидства подсунула ему ворох образов. Краткими вспышками, выхваченными из тьмы.

Вспышка: гордый тонкий стан, небрежное, царственное движение плеч, и тонкий плащ летит под ноги…

Вспышка: огненные пряди, растёкшиеся по совершенным плечам, укрывающие спину, шёлком льнущие к его пальцам.

Густая зелень глаз со сверкающими в самой глубине искорками.

Вспышка: прикосновения маленьких узких ладоней к его коже. Нежные губы…

Вспышка: тонкий аромат весенних первоцветов, обволакивающий мягко, держащий крепко…

Ар быстро прикрыл веки, задохнувшись от ударивших наотмашь воспоминаний. Поискал более удобное положение; стул показался на редкость жёстким.

Нет.

Даже намёка на поползновения советника Форриля в сторону рыжей девицы допустить нельзя. Но есть что-то ещё, о чём девчонка упрямо молчит. Что-то, не доставляющее ей самой никакой радости.

Маг подцепил кусочки истекающих соком овощей, проглотил, вдруг перестав чувствовать вкус. Девица не просит его о помощи, но остаться в стороне не выйдет. Ара всё это не касается, но… Да, желание исполнить было бы проще, этот процесс он ведёт лишь отчасти. Только желания-то у Элге и не было.

— А я-то собрался вернуть тебя в Леавор, — сказал он больше самому себе. — Да не смотри так испуганно! Ешь спокойно.

Элге всматривалась в его хмурое лицо, пытаясь прочесть по нему хоть что-то.

— Темнеет, — она указала на окно.

В тихом голосе вопросительные интонации. Надо что-то решать, время идёт.