Я понимала, что должна в этой ситуации погладить ее по руке, обнять или что-то в этом роде, но мне не хотелось.

– Мои соболезнования по поводу мамы, – сказала я, скрестив руки на груди.

Я чувствовала, как мозг будто куда-то проваливается, а запас адреналина на глазах улетучивается.

– Она говорила, что ты приходила к ней, – сказала Терри, указывая на кровать. – Правда, она сказала, что это Трикс приходила повидаться, но я поняла, что это была ты. Она многое уже путала под конец. Мы с Трейси всегда хотели знать, что с тобой приключилось.

Она подошла ближе, увидела крест на кровати и провела по нему пальцем.

– Я хотела поговорить с ней еще раз. Я не знала…

– Да уж. Рак ее прямо сожрал. – Она резко улыбнулась, будто и не говорила только что этих кощунственных слов. – Знаешь, я очень рада, что мы увиделись. Странно, наверное, но это так. И странно, что мы никогда не встречались. Но в семьях иногда бывают такие нелепости. Наверняка твой отец не хотел, чтобы вы с братом сталкивались с сумасшедшей частью семейки, с родственниками по материнской линии.

Она рассмеялась, и меня пронизал ужас. Она вообще соображает, что говорит? Она когда-нибудь слышала о Трикс, Колли или Джин? Сложно понять. Я решила действовать осторожно, прощупать, что можно из нее вытянуть.

– Вы ведь знали мою мать, правильно? – спросила я как бы между прочим.

Она кивнула.

– Когда мы были маленькими, то всегда играли с Трейси и Трикс, после того как ее мама, тетя Колли, умерла.

Я не ожидала от этой незнакомой женщины в эко-наряде, что она упомянет мою маму с такой теплотой. В глазах у меня встали слезы, она посмотрела с состраданием, протянула руку:

– Прости, солнышко. Тебе тоже, наверное, нелегко.

Я мотнула головой:

– Просто столько вопросов.

– О чем, например? – Она улыбнулась.

– Например, о… – Я запнулась.

Она смотрела выжидательно.

– Я не знаю точно, что случилось с моей мамой, с Трикс. Мой отец всем говорил, что она умерла от аневризмы – в скорой по пути в больницу. В свидетельстве о смерти написано, что с ней случился судорожный припадок. В последний раз отец, правда, сказал, что это была передозировка. Так что никакой ясности, так как у него Альцгеймер.

– Я не знала, мне жаль.

Я кивнула:

– Когда мы разговаривали с вашей мамой, она упомянула, что Трикс поместили в лечебницу Причард, где она и скончалась со временем.

При слове «Причард» взгляд Терри затуманился.

– А, ясно. Ну, я не знаю об этом ничего.

– Правда? Ваша мама никогда не рассказывала об этом?

– Нет.

– Кроме этого, я узнала… Кто-то сказал мне, что Трикс стреляла в ваших родителей из ружья вашего отца. Может, ее отправили в Причард после этого?

– Если я что-то и слышала про ружье, – ответила она, – Но разве что вскользь. – Она тряхнула головой. – Знаешь, мой отец, Уолтер, был человек непростой. Так сказать, продукт своего воспитания. Знаю, что некоторые его проблемы – от того, что он в таком раннем возрасте остался без матери, без Джин. Сам он никогда об этом не рассказывал. Такие мужчины не склонны откровенничать. Но тяжелое детство на нем явно сказывалось. У меня все эти годы были подозрения…

– Какие?

– Что он был замешан в чем-то нехорошем.

– В каком смысле?

– Ну, во-первых, мы с сестрой пришли к выводу, что он… – она разгладила платье и как-то нервно дернулась, – что он был членом ку-клукс-клана.

Я сглотнула:

– Правда?

– Он ездил по городу с ночным полицейским патрулем в шестидесятых – тогда у них так было заведено. В самом начале тех событий, когда страсти накалялись, в каждой патрульной машине сидело по куклуксклановцу – чтобы держать руку на пульсе. Следить, что к чему, кто воду мутит, кто попал в переделку – за всем, в общем. – Резко прервавшись, она сжала губы и прикрыла их кончиками пальцев. Глаза ее расширились и увлажнились. В лице сквозил стыд.

– Ничего, Терри, – сказала я ласково. – Мы – одна семья, мне можно рассказывать.

Она посмотрела на опустевшую кровать.

– Он выходил из дома сразу после ужина, брал ружье с камина и исчезал на всю ночь.

– А он когда-нибудь… – Я вспомнила ту статью про Данте Вейда, пропавшего брата Линди Вейд. – Не был ли он замешан в каком-то конкретном деле?

Она вздрогнула:

– Не знаю. Я задавала себе этот вопрос сотни раз. Тогда об этом никто вслух не говорил – просто не говорили, и все. Но я точно знаю, что людей убивали.

– Его сестру Колли убили.

Ее глаза сверкнули.

– Нет, тут ты ошибаешься. Тетя Колли была больна. У нее был нервный срыв, и им пришлось ее уложить в больницу.

– Ваш отец, Уолтер, уложил ее в больницу, – уточнила я. – Вы знали, что он распорядился положить ее в палату с чернокожими пациентами в Причарде?

У нее челюсть отвалилась.

– Что?!

– Я прочитала в больничных документах.

– Он не мог.

– Я ездила в Причард и видела эти бумаги.

Она покачала головой:

– Он никогда бы этого не сделал. Положить свою сестру с душевнобольными черными? Нет, нет, никогда, ни за что на свете.

– Тем не менее именно так и было. Он настоял, чтобы ее разместили с чернокожими пациентами. И даже при том, что она скончалась в больнице, предположительно покончил с собой, никто не смог показать мне ее могилу. И никто не знает, где Колли похоронена. Ее просто нет, Терри. Тело и могила вашей тети и моей бабушки исчезли.

Взгляд ее стал жестче, складки вокруг рта обозначились резче: она намерена защищать доброе имя отца до последней капли крови, это было ясно. Семейная солидарность превыше всего.

Я спросила напрямик:

– Так вы знаете, что именно за срыв был у Колли? Кто-нибудь рассказывал об этом?

– Моя мама говорила только то, что тетя Колли была такой же, как ее мать Джин и дочь Трикс. Что все девицы с гор одинаковые.

Я выпрямилась:

– И что под этим подразумевается?

– Что у них в крови эта гора. Другими словами – они были не такие, как мы.

– Какие же?

– Вульгарные. Шумные и некультурные. Не такие, как местные девушки. Мама говорила, все девицы с гор чокнутые.

– Чокнутые – в смысле шизофренички?

Она пожала плечами:

– Чокнутые во всех смыслах. Про женщин с севера Алабамы у нас всякое рассказывали. Они были как бы отдельным видом. Выросли в своих долинах, вдали от людей, как отшельники какие. Напичканы своей горной религией, на них сходит Дух, и они впадают в транс. Берут в руки змей[5] и говорят, что видят Иисуса на стене дома. Мама говорила, они все от дьявола. И считала, что тетя Колли, возможно, колдовала.