– Вы похитили человека из полиции «Кроликов»? – спросила Эмили, пока Мэйдэй вела ворчащую женщину к «Эйрстриму».

– Так ты их называешь? – спросила Пеппер.

Эмили кивнула.

– Ого. Мы по-другому.

– А для вас они кто?

– Уроды, – ответила Мэйдэй и обернулась на испытательницу. – Без обид.

Та посмотрела на нее огромными глазами.

Улыбнувшись, Пеппер положила руку испытательнице на плечо.

– Ты уж прости, – сказала она спокойно и дружелюбно, – обещаю, мы ненадолго.

Испытательница дергалась, пытаясь кричать через скотч, и бешено озиралась, ища путь к спасению.

Эмили захлопала глазами. Что они тут устроили?

– Кончай пялиться и помоги затащить ее в трейлер, – попросила Мэйдэй. – Только осторожнее. Она тут головой недавно ударилась. Случайно.

– Может, хоть скотч снимем? – спросила Эмили, пока Пеппер с Мэйдэй тащили испытательницу к «Эйрстриму».

– Разорется, – ответила Мэйдэй.

– Вокруг ни души, – сказала Эмили, открывая испытательнице рот. – Не будет она кричать.

Мэйдэй покачала головой.

– Видишь? – сказала Эмили. – Ничего страшного.

И на этих слова испытательница завопила.

Глава 22

Хоппер

Роуэн проснулся от собственных криков. Руки не слушались, и он весь вспотел, будто несколько часов напролет то ли бежал, то ли сражался. Видимо, ему приснился кошмар, но помимо затихающего гула статики в голове было пусто.

Присев, он оглядел комнату. Он лежал на двуспальной кровати с толстым дубовым изголовьем. Напротив стоял темно-коричневый шкаф, в котором, насколько знал Роуэн, скрывался старый ламповый телевизор. Справа находилось окно, закрытое шторами, – фальшивое, это Роуэн знал тоже, – а слева большую часть стены занимали стеллажи из темного дерева, заставленные всевозможными книгами, комиксами, играми и головоломками. Напротив стеллажей у окна висела репродукция картины Эдварда Хоппера «Заправочная станция».

Комната ничем не отличалась от той, в которой Роуэн уснул, но он уже просыпался в комнатах, повторяющих предыдущие.

Откинувшись на подушку, Роуэн потянулся – и попутно ощупал большое изголовье кровати. Пальцы нашли выемку – маленький крестик, который Роуэн выцарапал на дереве ногтем.

Значит, он был в своей основной тюрьме – комнате, которую он прозвал Хоппером.

Это была не первая комната, где он проснулся. То была Раковина – просторное помещение, обставленное аляписто и дико, как церковная комиссионка. Еще был Аквариум – небольшая комнатушка с песочного цвета стенами и пляжным декором, включающим в себя корабельный штурвал, секстант и целую кучу подушек с ракушками. Всего Роуэн насчитал минимум девять различных комнат.

Куратор сказал, что его так часто перемещают по указу начальства, которое вычитало, что смена обстановки полезна для психического здоровья гостей.

К Роуэну всегда обращались как к гостю.

Но он был пленником.

Он не знал, сколько времени провел в заточении. Окна всегда были фальшивыми. Плотные занавески не скрывали ничего, кроме кирпичей за двойным слоем стекла.

Когда Роуэн спрашивал, сколько еще его здесь продержат, куратор всегда отвечал одинаково: «Скоро вы вернетесь домой». Что-то в его тоне напоминало Роуэну улыбающегося лидера секты, успокаивающего девственницу, которую должны были бросить в вулкан в качестве жертвы древнему богу.

Роуэн подозревал, что под «домом» он подразумевает смерть.

Раздался стук, а мгновение спустя пара рук просунула поднос с едой в узкую щель, возникшую в стене рядом с дверью.

Роуэн не глядя знал, что там будет. Кофе, апельсиновый сок, блинчики, картофельные оладьи и два яйца всмятку – именно это он заказал вчера перед сном. Еще он знал, что, когда позавтракает, тот, кто придет за тарелкой, принесет картонную коробку. В этой коробке окажется журнал о технологиях, коврик для йоги и «Нинтендо Свитч» с «Зельдой», ведь их он тоже заказал накануне.

Роуэну приносили практически всё.

Конечно, он пробовал просить материалы, которые помогли бы ему сбежать или связаться с внешним миром. Эти просьбы игнорировали, зато остальное выполняли: приносили редкие книги, пазлы, виниловые пластинки, импортный шоколад, ямайский кофе с гор Блу-Маунтинс и что угодно еще. Единственное, чего не хватало, – это общения, солнечного света и свободы.

И Роуэн очень по ним скучал.

* * *

– Как спалось? – спросил куратор, присаживаясь к Роуэну на кровать. Мужчина был худым, чисто выбритым, со светло-карими глазами и длинными темными волосами, постоянно собранными в хвост, узел или пучок. Он напоминал Роуэну человека, который впаривает скучающим домохозяйкам курсы растяжки и медитаций в каком-нибудь торговом центре.

– Ожидаемо, учитывая обстоятельства, – сказал Роуэн.

– Принести вам снотворного?

– Лучше выпустите меня отсюда. – Хотелось заорать, врезать куратору и выскочить в длинный коридор за дверью. Но все это он уже делал, и не раз.

Толку от этого не было.

– Вы не знаете, когда меня отпустят домой? – спросил Роуэн.

– Как только начальство убедится, что вы не играете в игру.

– Но вы же знаете, что я не играю. Вы за мной следите.

– Слушайте, – сказал куратор, – у меня есть к вам вопрос. Ответьте на него честно.

– Ладно, – сказал Роуэн.

– Что вы знаете о Зале невероятных возможностей?

Во рту пересохло, и дыхание перехватило.

– Впервые слышу.

– Врете.

Он не ошибся. Роуэн действительно врал, но лишь потому, что не ожидал вопроса. Зал невероятных возможностей существовал всего в двух местах на свете: у Роуэна в голове и в записной книжке на кольцах, лежащей в банковской ячейке вместе с часами «Патек Филипп» отца и коллекцией драгоценностей матери.

Зал невероятных возможностей был делом всей его жизни.

С самого детства Роуэн закрывал глаза и представлял себе здания. Допоздна лежал в постели, ходил по воображаемым комнатам, открывал двери, поднимался по лестницам. Разумеется, в какой-то момент коридоры начинали путаться, и Роуэн засыпал, заблудившись в бесконечном лабиринте возможностей. Многие бы испугались бесконечных комнат и коридоров, но только не Роуэн. Это был его дом. Среди безграничных возможностей ему было хорошо и комфортно.

Идея Зала невероятных возможностей пришла Роуэну поразительно рано, но лишь многие годы спустя он смог реализовать свое видение. Итоговым результатом стала иммерсивная игра, нечто настолько совершенное и прекрасное, что он сам себе не поверил. Как он мог придумать нечто настолько… невероятное? Казалось, это попросту невозможно.

Поэтому, переложив план на бумагу, Роуэн спрятал его в сейф. Решил подождать пару месяцев, чтобы взглянуть свежим взглядом.

Это было два года назад.

Роуэн твердил себе, что не готов, что ему нужно время, ведь этот проект отнял так много сил. Но дело было не в этом. На самом деле Роуэн боялся, что Зал невероятных возможностей окажется не таким уж невероятным.

Но откуда о Зале узнал куратор?

Не могли же они украсть его планы? Наверняка это просто совпадение и кто-то другой создал нечто под тем же