лет назад. Проклятия Апокалипсиса сбылись, но четырьмя веками раньше: «Великий Вавилон, покровитель шлюх и всех непристойностей на Земле», наживавшийся на людском горе, превратился в руины.

Негодование автора Апокалипсиса может в наши дни только удивлять, ибо именно в «Законах Хаммурапи»[176] Моисей черпал вдохновение для своих десяти заповедей, которые были позаимствованы христианами. В I веке, то есть в то время, когда псевдо-Иоанн сочинял свою пророческую поэму, от Вавилона уже ничего не осталось. Не заслуживая, разумеется, такой сильной ненависти, он превратился в призрак. Однако евреи до сих пор не забыли и будут вечно помнить о том, как в 598 г. до н.э. все тот же Навуходоносор покорил Иерусалим и, захватив в плен царя Иехоахима, посадил на трон марионеточного правителя Зедешея. Из их памяти также не выветрилось воспоминание о новом походе вавилонян, когда в 587 г. Зедешей проявил непокорность. На этот раз они увели с собой еще больше евреев. Это событие останется навсегда в памяти еврейского народа потому, что после захвата Иерусалима Иудейское царство было обречено на гибель. Какая долгая память! С той поры евреи задаются вопросом, действуют ли по-прежнему законы Ветхого завета и не забыл ли Бог о своем народе?

Однако правда и то, что Вавилон и без того мог навлечь на себя проклятие евреев, поклоняясь многим богам, что уже само по себе было страшным преступлением. Каким богам? «Представляется невозможным «рационально» классифицировать богов Месопотамии, — утверждал известный специалист по Месопотамии Жорж Ру, — ибо логика древних отлична от нашей». Более того, ученый выделяет среди богов «некое подобие группы, впрочем, довольно неопределенной»[177]. Главными небожителями были бог Неба и отец всех божеств Ан, богиня рождения и мать всех богов и при этом оставшаяся незамужней Нинту, небесная девственница Иннини, бог земли и воздуха Энлиль и его супруга Нинлиль, бог водной стихии, по-шумерски Энки, и его супруга Дамкина. Впрочем, у этих божеств было много имен, разные обязанности и культы. Нинту, например, носила сорок одно имя; кроме Belit Ilani, или «матери богов», ее звали Макх, Нинхурсаг, или «царица гор», что означало для шумеров «царица земли», в то время как для вавилонцев она была «правительницей страны усопших». Ее также называли Аруру, «богиней рождения», или просто Мамой, то есть женщиной, которая вылепила человека из глины, согласно античной концепции женского начала, отражавшего идею матриархального общества[178]. Сменялись династии, религии, языки, однако жители Месопотамии по-прежнему верили в свои высшие божества или, точнее, в прообразы верховных богов.

«Со временем число богов заметно сократилось, — заметил Ботеро. — В «Поэме Сотворения», сочиненной приблизительно в 1200 году, упоминается не более шестисот[179].

И среди них нет ни одного дьявола. В образе бога Энки[180], «повелителе» царства Ки, простиравшегося от земли до самой преисподней, мы не находим ничего зловещего, ибо он был богом водной стихии, лившейся, как считали жители Месопотамии, из глубин земли. А Зло должно было прийти с другой стороны.

Как это часто бывает с античными религиями, образы божеств сливались или накладывались друг на друга: так о Нинту и Иннини рассказывают, что, когда человечество впало в грех и боги стали угрожать ему суровой расправой, они своим заступничеством избавили людей от божественной кары. Понятие греха уже само по себе подразумевает прощение. А оно, будь то на земле или на небесах, может исходить только от женщин. Богиням пришлось немало потрудиться, чтобы спасти навсегда погрязшее в грехах человечество.

Так перед кем же ходатайствовали богини? Перед древним шумерским небожителем Амар-Утук (в переводе «Бедро бога-Солнце»), называвшемся у евреев Меродахом, покровителем города Вавилона, а затем и всей Вавилонии, превратившегося позднее в бога весеннего солнца и владыку неба и земли Мардука, символами которого стали планета Юпитер и змея-дракон Муссуссу. Ибо в зависимости от побед или поражений богам поклонялись то одни, то другие народы, наделяя новыми обязанностями[181].

Случилось так, что из-за большого количества богов и многообразия их имен в религиях воцарился хаос. Более того, они превратились в собрания мифов, воспевавших подвиги экстравагантных героев, носивших варварские имена. Ибо эпический дар вавилонян был настолько богат, что Генезис рядом с ним кажется грубой подделкой. Даже в своей более поздней версии эпос вавилонян не растерял былой силы. Когда родился Мардук, прототип Гильгамеша, Геркулеса или Иисуса, призванных установить вселенский порядок, бог Неба и отец всех богов Ан запаниковал, почувствовав, что внук может лишить его короны. Призвав к себе на помощь ветры, он поднял страшную бурю и разгневал водное чудище по имени Тиамат, создавшее реку подземного царства и все живое на земле:

«Придумав орудие мести, оно породило страшных чудовищ, Гигантских змей с острыми зубами и крепкими челюстями; Вместо крови, оно наполнило их тела ядом И превратило в злобных драконов, Снабдив нимбами и уподобив богам. И какой же ужас они внушали! Первые ряды, не смейте отступать! Оно породило гидру Башма, красного дракона и Лахаму, Гигантских львов, свирепых псов и человека-скорпиона, Злых демонов бурь, человека-рыбу и Кусарикку».

Вавилонянин — будь то шумер или семит — представлял своих богов в виде страшных чудищ, безусловно, самых уродливых и жутких из всех, которые когда-либо встречались в других мировых религиях. Еврейский пророк был настолько впечатлен при знакомстве с этим эпосом, что черпал из него свое вдохновение. Помимо «Законов Хаммурапи», побудивших его на создание двенадцати заповедей, в первой из своих книг — Генезисе он рассказал о Начале так, как это изложено в вавилонском эпосе о сотворении мира под названием Энума Элиш. Ниже приводится сравнение текстов, позаимствованное у Бернара Тейсседра[182]:

Энума Элиш I, 1-16

Вначале не было ничего: Ни Неба, ни Земли, — Когда из первобытного хаоса возник Алсу, Породившиий праматерь всего сущего Намму и Тиамат.