Шрифт:
Закладка:
К 3100-м годам до н.э. относится самое выдающееся творение человеческой мысли, позволившее обессмертить духовную жизнь народов: возникновение письменности[166] в Шумере. Еще не закончился бронзовый век, а уже были начертаны клинописью на двенадцати табличках, найденных в Ниневии в царской библиотеке Синахериба и Ашшурбанипала, три тысячи строф эпоса о Гильгамеше. Так, почти четыре тысячелетия спустя благодаря кропотливому труду нескольких одержимых наукой ученых в пыльных хранилищах библиотек человечество узнало о том, как Гильгамеш[167] отверг любовь богини Иштар[168], пораженной в самое сердце красотой юного полубога, который превыше всего ставил дружбу с Энкидом[169]. Однажды друг умер, и печаль окутала сердце Гильгамеша:
«О! Энкид, пантера пустынь! Мой друг, мой возлюбленный брат, С тобой я охотился на львов, С тобой я боролся с бедой, Но тебя подстерег жестокий рок; И вот шесть дней и шесть ночей Я оплакиваю тебя...»И герой решается встретиться с самой Смертью на берегу океана Усопших. И напрасно колдунья Сидури Сабиту пытается образумить молодого человека рассказом о бренности земного бытия. Гильгамеш отправляется в Подземное царство в поисках эликсира жизни. Возвратившись ни с чем, он наконец-то осознает, насколько незащищенным бывает человек[170]. Утнапиштим[171], хозяин Блаженного острова, расположенного за океаном Усопших, внушает Гильгамешу, что все героические доблести и победы не что иное, как дар богов, а не поощрение за прошлые заслуги. Несколько строф посвящено несправедливости богов. Сильные мира сего обязаны своими успехами только случаю, а неудачниками люди становятся только потому, что от них отвернулась удача. Об эпосе о Гильгамеше ученые отзываются — в особенности в настоящее время — с похвалой, возможно и не совсем незаслуженной: главной темой первой поэмы в истории человечества стало прославление непомерной мужской силы, и только Гомеру много позже удалось создать произведение, сравнимое по значению с этим эпосом, изобразив художественными средствами вызов человека судьбе. Зло, каким является смерть, уже само по себе несет пронзительное отчаяние. Однако следует признать, что Месопотамии уже приходилось быть игрушкой в руках небесных сил, когда случился Всемирный потоп, о котором Утнапиштим поведал Гильгамешу. Внезапное бедствие стало доказательством дурного характера богов.
Катастрофа, произошедшая, согласно клинописным текстам, в 2000 г. до н.э., по-видимому, имела место, и доказательством тому служат иловые отложения, обнаруженные археологами во время раскопок древних поселений. Однако до сих пор нет достаточно обоснованного датирования этих слоев[172]. Для древних народов, включая проживавших в этих краях в VIII и VI веках до н.э. евреев, потоп был вселенским, так как под ним оказалась почти что вся Месопотамия. Несомненно, земли не покрылись полностью водой, как гласит легенда.
После Потопа, или потопов, население Месопотамии поняло, что боги не всегда благоволят к человеку. Однако для вторгшихся в Месопотамию семитов[173] была неприемлема сама мысль о враждебности богов, особенно в том виде, в каком представляли жители Месопотамии; вот почему евреи заново истолковали ее и включили в Ветхий завет, на первый взгляд, более приемлемый, но тем не менее неприукрашенный образ ревнивого и мстительного Бога, который не относился к местным жителем так же благосклонно, как Зевс к грекам.
По всей видимости, Месопотамия, так же как, впрочем, и Иран, была заселена в глубокой древности. Однако нам до сих пор неизвестно, какими народами. И в этом есть своя ирония судьбы: и автотурист, и редактор газеты «Journal officiel», и булочник, и выгуливающая пса молодая женщина, и текстильный король не знают, кто из их древних предков изобрел колесо и письменность, научился выращивать и выпекать хлеб, одомашнил животных, придумал, как из конопли и льна производить ткань для одежды. Не больше мы знаем и о происхождении шумеров. Все же у нас есть все основания полагать, что они пришли с восточного берега Евфрата, ибо в легендах упоминается существовавшее ранее селение Дер-ин-Ашунак: его остатки были найдены в окрестностях Асмара в сорока километрах на северо-восток от Багдада.
Язык шумеров также не позволяет нам сделать какие-то определенные выводы: не принадлежа к индоевропейской группе, он стал предметом до сих пор неутихающих споров ученых[174]. Белые пятна в истории весьма досадны, ибо не дают возможности воссоздать историю вероисповеданий и проследить за развитием техники в Месопотамии; и нам остается только надеяться на будущие открытия ученых.
Мы не ставим перед собой задачу восстановить прошлое Месопотамии в полном объеме. К слову будет сказано: у нее довольно запутанная история. Мы можем только предложить нашему читателю самый краткий обзор. От царей Ура до вторжения персов, превративших Месопотамию в иранскую провинцию, династии правителей сменялись так же часто, как изменялись границы. За шумерской династией последовала династия Аккад, после распада Аккадийского царства бразды правления оказываются у династии Гудеа, на смену которой приходит шумерская династия, названная третьей династией Ура, после чего государство распадается на две части, а когда приходит конец династии Ура, власть в Вавилоне переходит к семитским правителям, а в Ашшуре — к ассирийцам. Царь Вавилона Хаммурапи вновь сколачивает сильное государство, но его потомкам недолго пришлось пользоваться плодами его трудов, и вновь Ашшур и Вавилон соперничают друг с другом. Берет верх то одно, то другое соседнее государство. Уже было утвердилась ассирийская династия, как пришли мидяне и взяли Ашшур штурмом. Древняя империя оказалась поделенной между мидянами и халдеями, царем которых был Набу-кудурри-узур II, более известный под библейским именем Навуходоносор II. Вавилония была уже персидской провинцией, когда в 330 г. до н.э. пришел со своим войском Александр Македонский. Он застал в Вавилоне руины зиккурата[175], упоминавшиеся Геродотом еще сто
