Ужин у нас сегодня был поздним и очень обильным, поскольку оба были голодны до чертиков. И, конечно же, мы снова проигнорировали рестораны, заказав все в каюту. Спасибо, что еду принес не Питер, иначе мне было бы очень неловко за мой растрепанный вид, причину которому, уверена, он бы понял сразу.

– Ни о чем, – попыталась я уйти от ответа, хотя на сердце действительно лежал один камушек, даже булыжничек, и не давал мне покоя.

– Ну-ну, – хмыкнул Вержбицкий. – Так я тебе и поверил. Колись давай.

– Я не знаю… Не знаю, как… – я тяжело вздохнула. – Как после всего этого возвращаться на работу. Ты мой начальник… А я всегда была против романов на работе, особенно между директором и подчиненной. Да и сейчас мы как бы тоже на работе, в командировке.

– Ладно, ты уволена, – обыденным тоном отозвался Вержбицкий. – С завтрашнего дня можешь не выходить на работу. Так тебя устроит?

– Нет! – я посмотрела на него с возмущением. – Это уже слишком! Мне нравится моя работа, я люблю ее…

– Вот не понимаю, что такого плохого в отношениях начальника и подчиненной? – он пожал плечами.

– Ну… Это некорректно, раз. Неприлично и даже пошло, два, – стала перечислять я. – И, вообще, все будут считать, что я с тобой из-за денег.

– А ты со мной из-за денег? – бровь Вержбицкого вопросительно изогнулась.

– Нет, конечно!

– А из-за чего? – он хитро прищурился.

– Из-за ритуала, – в пику ему ответила я.

– Тогда в чем проблема? Значит, будем всем говорить, что вместе из-за ритуала, – бодро произнес Вержбицкий, отправляя в рот очередной кусок мяса.

– Прекрасная причина, – я не сдержала усмешки и легонько пнула его по ноге, здоровой, конечно.

Но меня ловко перехватили за лодыжку и игриво провели по ней пальцами.

– А еще… – я снова сникла. – Мы опять забыли.

– О чем?

– Догадайся, – я вздохнула и посмотрела на Вержбицкого с укором. – И это уже не смешно.

– Да, оплошали. Снова, – беззаботно согласился он. – Но по поводу ребенка я уже высказал свою позицию. Можем, конечно, опять поискать аптеку… Через два дня как раз Рио, там они точно будут…

– Нет, – я решительно тряхнула головой. – А если уже все случилось в прошлый раз? Тогда таблетка только навредит…

– Вот тебе и гоно мэ, – усмехнулся вдруг Вержбицкий.

– Что? – не поняла я.

– Единство будущего, «гоно мэ», – он продолжал улыбаться. – Разве ребенок, которого мы, возможно, зачали, не является тем самым «единством нашего будущего»? Так что все сбывается, – и он подмигнул мне.

– Вижу, тебя это больше не пугает, – хмыкнула я. – А как поначалу бегал за каждой юбкой, все проверял, забыл?

– Если не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней. Что я и сделал, – с серьезным видом изрек Вержбицкий и продолжил опустошать еду с тарелок. – Чего и тебе советую.

– Впереди два дня плавания, чем займемся? – решила перевести я тему.

– Могу научить тебя плавать, – он снова улыбался.

– Нет, спасибо, – эта идея мне точно не понравилась. – Знаешь, сколько у меня таких учителей было?

– Сколько? – с подозрением уточнил Вержбицкий.

– Много, – я засмеялась. – И почти все профессиональные тренеры по плаванию.

– Знаешь, как говорят? Титаник построил профессионал, а ковчег – любитель.

– Не понимаю, при чем тут строительство Титаника? И, вообще, в моем случае сравнение с Титаником звучит как-то двусмысленно, – усмехнулась я. – Ко дну я шла тоже уже не один раз… И давай закроем эту тему. Да, и не забывай о своей ноге. С ней пока ты точно никого не научишь плавать.

– Это правда, – вздохнул Вержбицкий с сожалением, а я в глубине души порадовалась: уверена, если бы не нога, он бы точно воплотил свою идею в жизнь, даже несмотря на мои протесты. – Тогда будем сидеть в каюте. Или лежать. По настроению.

– Или обсудим прошедшую часть круиза относительно нашей главной рабочей задачи, – произнесла я нарочито деловым тоном. – Составим приблизительный отчет…

На что Вержбицкий снова тяжело вздохнул и произнес:

– Нет, я тебя точно уволю…

Конечно же, никаких отчетов ближайшие два дня мы не составляли. Но и в каюте с утра до вечера не сидели. Зато наконец-то мы смогли оценить спектр развлекательных услуг, которые представлял сам лайнер. Например, кулинарный мастер-класс, где нас учили готовить романтический ужин. То, что именно в этот раз он был предназначен для парочек, среди которых оказались и те самые молодожены-французы, я узнала с опозданием и уже на месте, поэтому сбежать не получилось. Но блюда вышли вкусными, так что сожаления быстро были отброшены в сторону. Еще было вечернее лазерное шоу и кинотеатр на верхней палубе под открытым небом, уже знакомый спа-салон  и ужины в ресторане… Ну и бессонные и безумные ночи, за которые наутро мне всегда было немного стыдно, но которые я втайне с нетерпением ждала каждый вечер.

В порт Рио-де-Жанейро мы прибыли в обед. Еще задолго до этого, лишь на горизонте появились очертания знаменитой статуи Христа, народ вывалил на палубу, чтобы полюбоваться открывающимися видами.

– Значит, идем на канатную дорогу? – уточнил у меня Вержбицкий.

– Конечно, – подтвердила я. – Ведь уже все экскурсии заказаны.

На гору, называемую здесь «Сахарная голова», и одну из главных достопримечательностей Рио, как советуют опытные туристы, лучше отправляться после обеда, а еще лучше – ближе к заходу солнца. Говорят, такого заката как оттуда, вы нигде не увидите. Да и обзор с этой горы, на вершине которой находится смотровая площадка, потрясающий: залив Гуанабара, песчаные пляжи, ночной Рио и его окрестности с высоты птичьего полета – реально захватывает дух и вызывает мурашки восторга.

Среди прочих туристов в этот раз с нами вновь были наши старые, безумно влюбленные друг в друга, знакомые французы. Их возбужденное переговаривание, вскрики, вздохи порой мешали слушать гида, а во время подъема по канатной дороге Николь в страхе вцепилась в своего супруга и всю дорогу бормотала некую молитву на французском, во всяком случае до меня то и дело доносилось: «аве Мария, аве Мария…». Впрочем, бояться было чего, как и опять же восторгаться: кабины подъемника были совершенно прозрачны, включая пол, и под ногами оказывалась пропасть в триста с лишним метров.

– Ты как? – спросил меня Вержбицкий, тоже поглядывая на эту парочку.

– Нормально, – отозвалась я, улыбнувшись. – Я боюсь глубины, а не высоты.

– Точно, – Вержбицкий щелкнул пальцами, – ты же говорила, что прыгала с парашютом. И как тебя угораздило?

Сначала мне отвечать не хотелось, воспоминания, не самые приятные, всколыхнулись, как грязный осадок. Но сама виновата, нечего было болтать о таком.

– Прыжок