Лодка закачалась, а я вцепилась в сидение, мысленно моля небеса, чтобы она не перевернулась. Между тем лодка приблизилась к берегу, а потом и вовсе остановилась. Гид выбрался из нее и, осторожно ступая по воде, уровень которой понижался с каждым его шагом, двинулся к густым зарослям. Фонарь из рук он не выпускал, продолжая светить им куда-то вглубь растительности. Его резкий выпад я едва заметила, какая-то секунда – и у него в руках уже крокодил, небольшой, длиной от силы сантиметров восемьдесят. Гид поднял каймана, демонстрируя его нам как трофей, а тот даже не шелохнулся, и вообще был словно неживой, чучело. Гид вернулся с добычей в лодку и стал показывать ее уже нам.

– Это он притворяется так, – пояснил нам обездвиженность каймана. – Когда отпущу его обратно в воду, он «оживет». Вернее, она. Это самка. Лет пять, не больше…

Все начали трогать крокодилицу, я же не смогла прикоснуться  к ней даже пальцем и на секунду. Во-первых, было жалко, несчастную, а во-вторых… Просто не смогла.

Когда туристы натешились зрелищем пойманного кайманчика, гид отпустил его в воду. Тот еще несколько минут притворялся мертвым, а после резво поплыл в сторону своих зарослей. Это всех развеселило, и даже я не удержалась от улыбки.

Лодка двинулась дальше, а Вержбицкому внезапно опять захотелось переместиться, на этот раз обратно ко мне.

– Осторожно, – предупредил его гид, – здесь уже глубоко, даже у берега.

Босс кивнул и остался сидеть на месте. А потом у гида застряло весло. Он начал ругаться на своем языке, изредка перемешивая его с английским. Говорил что-то о корнях, иле и приставучих водорослях. Ему начали помогать, и среди этих помощников, естественно, оказался Вержбицкий. Он первый ухватился за весло, рванул, потянул со всей силы… Весло получила свободу, а вот босс… Момент его падения в реку я наблюдала словно в замедленной съемке. Вот лодка снова качнулась, на этот раз излишне сильно. Кто-то ухватился за противоположный борт, пытаясь вернуть ее в устойчивое положение, нечаянно задел локтем Вержбицкого, и тот, безуспешно пытаясь вернуть себе равновесие, вскинул и перевалился за борт. А дальше раздался мой крик. То, что кричу я, тоже не сразу осознала. Нет, в первый миг не было страшно, я ведь знала, что Вержбицкий хорошо плавает, но когда через несколько секунд он не вынырнул, я потеряла над собой контроль. Подскочила на ноги, тем самым едва вновь не раскачав лодку, но меня остановил гид, бормоча что-то вроде:

– Спокойно, спокойно…

Я же никак не могла понять, почему никто не прыгает в воду следом, почему никто не собирается его спасать. И в какой-то момент, поддавшись безрассудному порыву, чуть сама не ринулась в эту чертову реку. «На мне ведь жилет!» – был мой главный аргумент. Ну а о том, что в нем я не смогу нырнуть, да что там! даже проплыть несколько метров, в те секунды даже не думала. Мне нужно было что-то делать, спасть, а не стоять истуканом.

Я не знаю, сколько прошло времени, может, всего минута, показавшаяся мне вечностью, но вдруг над водой показалась голова Вержбицкого, правда, чуть дальше от того места, где была наша лодка. Но радовалась я рано: босс почему-то не стремился плыть к лодке, а как-то странно взмахивал руками и морщился. А затем до нас донесся его сдавленный крик:

– Зацепился за что-то ногой… Кажется, поранился… Не могу выбраться…

– Он ранен! – перевела я гиду излишне эмоционально. – Не может выбраться. Плывите к нему! Быстрее!

Однако гид уже и без моих слов активно греб веслом в сторону зарослей. Но тут к нашим взволнованным голоса и крикам добавился еще один звук, тихий, но мы все его почему-то отчетливо услышали: всплеск.

– Крокодил, большой самец – оповестил гид, а я чуть не хлопнулась в обморок. – Возможно, он почуял кровь… И это плохо. Зажгите фонари! И направьте на него свет! – он сунул мне свой фонарь, а я в панике чуть не выронила его. Но потом справилась с дрожью, включила и вместе с остальными стала водить лучом по воде. А гид тем временем все энергичный греб к боссу, пытаясь подплыть раньше крокодила.

– Скорее, скорее, скорее, – шептала я, не выпуская фонарь из онемевших пальцев. Перед глазами плясали красные круги, и я не знала, как пережить этих несколько несчастных метров.

Наконец мы поравнялись с боссом, и кто-то протянул ему руку, давая опору.

– Что с ногой? – спросил гид.

– Уже все нормально, – ответил  Вержбицкий. – Сразу зацепился за корягу какую-то. Но пока вы плыли, удалось освободиться.

Его в несколько рук вытянули из реки и помогли забраться в лодку, где он сразу сполз на дно и прикрыл глаза. Одна штанина у него оказалась разодранной, а голень была вся в крови. Я тут же опустилась рядом с боссом на колени, а он даже не шевельнулся. Тогда мне показалось, что он потерял сознание, и сердце затопила очередная волна страха.

– Ярослав! – я обхватила его лицо ладонями. – Ярослав, ты слышишь меня?

И этот гад сразу приоткрыл глаза, а потом еще и ухмыльнулся:

– Слышу, конечно…

– Ты ранен! – прошептала я в отчаянии.

– Царапина, ерунда, – он продолжал усмехаться.

– Ненавижу! – я всхлипнула и ударила его ладонью по груди. – Ненавижу тебя, слышишь?

– Слышу, – он накрыл мою ладонь своей и повторил: – Слышу…

А я все-таки разрыдалась. От облегчения.

Глава 21

Из-за случившегося прогулка по Амазонке, естественно, закончилась раньше времени. Нас как можно скорее доставили к лайнеру. Гид успел связаться с бортовым доктором, и тот встречал нас на палубе у трапа. Вержбицкий, конечно, возмущался, отшучивался, не хотел принимать помощи и стремился идти сам, а когда ему предложили носилки и вовсе заартачился. Глория тоже прознала о нашем приключении и, охая, провожала босса до медпункта. Меня туда не пустили, по инициативе Вержбицкого, конечно же, пришлось ждать его снаружи. Компанию мне составила все та же Глория, завалив вопросами о произошедшем. Я отвечала вяло и медленно: после пережитого стресса чувствовала себя какой-то заторможенной. Зато, когда босса наконец выпустили, взбодрилась. Он вышел сам, прихрамывая, но привычно улыбаясь.

– Швы не накладывали, только скобы, – он показал на забинтованную ногу. – Сказали, через дней пять снимут. В общем, скоро буду бегать. Да, еще вкололи какой-то антибиотик. На всякий случай. И обезболивающее, правда, с успокоительным эффектом, чтоб лучше спал этой ночью.

– Ближайшие сутки-двое желательно сократить нагрузки на ногу, – добавил врач. – То есть по возможности лежать и