Деньги были распределены на оказание помощи регионам, пострадавшим от холеры, в том числе и Москве. В Первопрестольной и в губернии, также, как и во всех пораженных эпидемией городах и губерниях, был введен карантин. В Москве служащие городской, а в губернии – земской полиции, местные чиновники и дворяне расставляли вооруженные кордоны, свободное перемещение населения запрещалось. «За оцеплениями, по предписанию министра внутренних дел, также осуществляли наблюдение штаб-офицеры и обер-офицеры армии, проживающие в губерниях»[378].

Но и после такой всенародной беды как эпидемия холеры, население Москвы стало опять постепенно возрастать. За полвека число жителей Москвы удвоилось, составив в начале 50-х гг. 356 511 человек[379].

Большинство населения составляли непривилегированные слои – государственные, дворовые и помещичьи крестьяне, прибывшие в Москву на заработки, а также ремесленники, фабричные, солдаты и некоторые другие категории малоимущих. Численность мужчин значительно превышало женщин. Дореформенная Москва была поистине дворянской столицей. «На дворян приходится сравнительно небольшой процент москвичей – 6,3 % в 1811 г., 7,9 % в 1829 г., 5,3 % в 1852 г. Но именно они задавали тон. К аристократии и дворянству принадлежали вся военная и гражданская администрация города, офицеры, высшие и средние чиновники»[380]. С годами в Москве возрастало купечество. Это сословие внесло свой колорит в пеструю палитру населения Москвы. Со временем целый большой район Москвы – Замосковоречье стал преимущественно купеческим. Вслед за ним купечество укрепилось в Рогожской заставе Камер-коллежского вала. (Это современный район рядом со станциями метро «Площадь Ильича» и «Римская». Там, на пешеходной ныне улице Школьной отреставрированы все купеческие дома). Численность купечества составляла: в 1811 г. – 15 839 чел. (5,8 %) московских и 3 285 чел. иногородних (1,2 %). В 1829 г. соответственно 15 389 (5,1 %) московских и 1 318 (0,4 %) иногородних. В 1852 г. 13 943 (4,2 %) тех и других. Гораздо большее количество составлял широкий слой мещан. Он занимались ремеслами, извозом, работали по найму, вели уличную торговлю и даже становились огородниками – разводили в черте Москвы огороды, обеспечивая себя и продавая небольшие количества своей продукции на рынках города. «Мещанин есть тот, у кого нет ни капитала, чтобы поступить в гильдию, ни мастерства, чтобы приписаться в цех»[381], что нисколько не умаляет их способности приспосабливаться к жизни в крупном городе. Так, многие рядовые служащие и даже унтер-офицерский состав московской полиции были из мещанского сословия. Московских мещан в 1811 г. насчитывалось 15 131 (5,5 %), иногородних – 3007 (1,1 %); в 1825 г. – 29 358 московских (11,4 %) и 4 059 иногородних (1,6 %); через четыре года – 44 686 первых (14,7 %) и 5 354 вторых (1,8 %), а в 1852 г. уже 61 613 тех и других (18,3 %). «Цеховые» (2,9 % в 1811 г., 2,5 % в 1825 г., 3,7 % в 1852 г.) состояли преимущественно из мастеров-ремесленников, объединенные по профессии в цехи. К ним относились портные, сапожники, скорняжники, каретники, кузнецы, печники, столяры, кондитеры, повара. Существовали особые цехи живописцев, фельдшеров, ювелиров[382]. По национальному составу, судя по московским полицейским ведомостям, например, перед Отечественной войной 1812 г., почти 99 % москвичей (по данным на 1811 г. – 272 263 чел.) были русскими.

К концу первого 10-летия XIX в. около половины жителей составляли помещичьи крестьяне (оброчные) и дворовые. В 1811 г. доля таких крестьян составляла 14,9 %, спустя 18 лет – в 1829 г. 14,8 %, т. е. из-за последствий войны не увеличилась. А в 1852 г. возросла до 24,2 %[383]. Оброчники были отпущены помещиками на оброк. Придя в город, они устраивались на фабрики и заводы в качестве вольнонаемных рабочих. Другими словами, оставаясь крепостными, они могли располагать своим временем, трудиться не только на помещика, но и на свою семью. С категорией дворовых несколько другие цифры. Перед войной, в 1811 г. их численность в общем количестве народонаселения Москвы достигала 32,5 %, т. е. почти треть. В 1829 г. она сократилась до 21,3 %, что также обусловлено последствиями войны, когда многие владельцы усадьб бежали из Москвы, как правило в свои провинциальные домовладения со всей челядью и назад не возвращались, не отстраивались. В 1852 г. их численность еще сократилась, до 16 %[384]. Среди дворовых также росло число работающих по найму.

И если в начале XIX в. в Москве оказалось немалое количество вельмож еще екатерининского времени, представителей родовитых фамилий, то к середине XIX в. больше было представителей той части дворянства, которые были на государственной и военной службе – офицеры, генералы, высшие и средние чиновники, завершившие свою карьеру. В отличии от шумного столичного Петербурга Москва была для них тихим, уютным оазисом. Многие и здесь хотели быть в гуще событий. Поэтому дворянство группировалось вокруг Благородного собрания, которое еще при Александре I стало именоваться не Московским, а Российским. «Членом его мог стать любой российский дворянин, где бы он ни жил. Наличие такого центра укрепляло сословное сознание, а вместе с тем взгляд на Москву как на столицу дворянства»[385].

Отличительной особенностью строительства Москвы изначально включало в себя совмещение кольцевого и радиального принципа. От Кремля, от ворот Китай-города, Белого города и от части Земляного города лучами или пучками расходились улицы, которые из-за рельефа, холмистости местности извилисто петляли, образуя множество переулков и тупиков. Река Москва с притоками Яузой, Пресней, Неглинкой накладывали весомый отпечаток на формирование районов Первопрестольной. Свой живописный колорит придавали сады и парки – старые и появившиеся в послепожарной Москве, которая утопала в зелени садов, в отличие от Петербурга. Сады занимали 12-ю, а огороды 6-ю часть всей территории Москвы.

В начале XIX в. появляются московские фабричные предместья: близ Преображенской заставы, в Пресненской части, в Кожевниках, в Хамовниках, в Замоскворечье. К 1831 г. в Москве находилось 185 бумажных фабрик, 117 шелковых фабрик, 30 – шерстяных изделий, 29 кожевенных заводов, 169 заводов металлических изделий, 20 кирпичных заводов, 6 водочных заводов, 7 шляпных фабрик, сахарный, серный, суричный и клейный заводы, 3 сургучных и 5 помадных фабрик, 8 свечных и 6 свечно-восковых предприятия, 10 салошопенных и 2 мыловаренных завода, 14 табачных и 4 обойных фабрики[386]. Такого объема предприятий не было ни в одном городе империи, разве что в Петербурге.

По статистике, в 1843 г. в Москве в промышленности было занято 43,5 тыс. рабочих. «Прирост населения осуществлялся прежде всего притоком мигрантов (до ¾ и более) из других городов и губерний, но основную массу пришлого населения давала, конечно же, сельская местность, в особенности близлежащая к Москве»[387]. С 1841 г. количество пришлых мужчин стало преобладать над женщинами (почти 56 %). В 1844 г. в Москве родилось 8,8 тыс. человек, а умерло 9,8 тыс. По уровню смертности Москва находилась в таком же положении, что и крупные города Западной Европы.

Управление Москвой в этот период. Первым лицом в Москве был начальник губернии – Генерал-губернатор. У него были самые обширные полномочия. За первую половину XIX в. их сменилось десять. Наиболее яркие личности на посту Генерал-губернатора: граф Ф.В. Ростопчин, граф А.П. Тормасов, князь Д.В. Голицын, граф А.А. Закревский – до назначения на эту должность в 1848 г. с 1829 по 1831 гг. бывший министром внутренних дел. Деятельность Ф.В. Ростопчина пришлась на Отечественную войну 1812 г. А.П. Тормасов во время войны командовал армией, в послевоенное время при нем Москва начала отстраиваться. Почти четверть века эту должность занимал Д.В. Голицын, тоже славно воевавший в годы лихолетия. Он пользовался репутацией просвещенного администратора. Голицын много сделал для благоустройства и украшения города. А.А. Закревского Николай I назначил на эту должность, предоставив ему чрезвычайные полномочия. Это было обусловлено боязнью императора потенциальной возможностью переноса революционных настроений и беспорядков из Западной Европы в Россию, прежде всего в две столицы, где полыхали революционные события.

Генерал-губернатору принадлежало решающее слово о всех важных делах в Москве и губернии. Ему подчинялись как гражданские учреждения, так и войска, расквартированные в Москве. Поэтому Генерал-губернатор был московским Главнокомандующим. Он же считался начальником московской полиции, ему подчинялся Обер-полицмейстер. Первым московским Главнокомандующим в начале войны стал Ф.В. Ростопчин.

Вторым начальствующим лицом в Москве считался гражданский губернатор, который подчинялся московском Главнокомандующему в управлении губернии.

Главным коллегиальным административным органом в Москве и губернии было Губернское правление, которое функционировало под председательством Главнокомандующего. В состав этого органа входили – гражданский губернатор, вице-губернатор и четыре советника. Именем императора Губернское правление управляло губернией, обнародовало законы, указы императора, постановления верховной власти, Сената