завладело опасное желание быть с женщиной, недосягаемой по многим причинам. Мы шли к сходням, и я пытался убедить себя, что должен как-то справиться с этим, когда Оливия задала мне вопрос:

– У тебя есть планы на вечер?

Я должен был сказать ей, что есть. Я должен был сказать, что встречаюсь с другом или что мне нужно поработать. Но моему страстному желанию не было предела. Я хотел провести с ней больше времени. Как я ни старался спастись от этого чувства, оно было сильнее меня.

– Не то чтобы… – ответил я.

– Хочешь зайти ко мне? – спросила она. – Может, там будут мои соседки по комнате, но они не станут возражать. Я могу приготовить нам спагетти.

– Звучит восхитительно, – ответил я, чувствуя себя счастливым и несчастным одновременно.

То, что мы чувствуем друг к другу, было очевидно для нас обоих. Даже когда мы просто готовили вместе, мы горели от желания быть ближе. Мы сидели друг напротив друга за маленьким кухонным столом и ели спагетти, и между нами повисла тишина, не имевшая ничего общего с неловкостью или отсутствием тем для разговоров. Наши сердца учащенно бились, кровь кипела. Я не мог смотреть на Оливию, не испытывая желания прикоснуться к ней, обнять ее и признаться, что я влюбился в нее по уши уже через несколько дней знакомства.

Позже, когда мы стояли рядом у раковины и мыли посуду, я взглянул на часы и понял, что уже почти десять вечера. Как это часто бывало, мысль о Мелани тараном ударила по моему сознанию.

Я содрогнулся от ужаса и ненависти к себе за то, что сделал – поддался горю и одиночеству, предал себя как психотерапевта и порядочного человека.

В то же время я злился на Мелани за то, что она была такой настойчивой, за то, что не приняла мой отказ, и за то, что продолжала перекладывать на меня все свои эмоциональные проблемы, будто это была моя работа – не профессиональная, а личная – поддерживать ее, пока не излечу от всех недугов.

Я оказался в ловушке, словно узник в камере, единственный ключ от которой был у Мелани. Я был полностью в ее власти, но это была моя вина, потому что я поддался запретному влечению.

И вот я снова хотел женщину, которую не должен был хотеть.

– Что-то не так? – мягко спросила Оливия, убирая посуду, которую мы вымыли вместе. – Я чувствую, что ты где-то не здесь.

Я покачал головой, пытаясь пробудиться от кошмара.

– Прости. Наверное, я устал сильнее, чем думал.

Она внимательно изучила мое выражение лица, взяла меня за руку и повела к дивану в гостиной.

– Посиди со мной.

Я опустился на мягкий диван рядом с ней, и мне непреодолимо захотелось рассказать ей все. Что есть женщина по имени Мелани. Она влюблена в меня, и я совершил ужасную ошибку, связавшись с ней, потому что она была моей пациенткой. Теперь у нее есть сила, которой она может меня уничтожить. Прямо сейчас она ждет меня. Это безвыходная ситуация. Я не люблю Мелани. Может, я вообще никогда ее не любил, но теперь я не знаю, как мне вырваться из ее объятий.

Но нет… Я не мог сказать этого Оливии. Это расстроит ее. Возможно, вызовет отвращение. Ее уже однажды предала ее первая любовь. Конечно, она будет опасаться человека, который поступает так, как поступил я. Разумеется. Она отвернется от меня. Она уйдет. Я никогда больше не увижу ее и останусь один. Наедине со своей тоской.

Внезапно у меня зазвенело в ушах и слегка закружилась голова. Никто не мог мне помочь, никто не мог исправить того, что я натворил.

– В чем дело? – спросила она. – Ты можешь рассказать мне.

– Нет, не могу.

– Конечно, можешь. Я хочу знать. Пожалуйста.

Мне было слишком стыдно смотреть на нее.

– Мы не должны быть вместе. Ты слишком хороша для меня.

– Пожалуйста, не говори так. Во мне нет ничего особенного. Мне просто повезло родиться в богатой семье. Я ничем не заслужила всех благ своей жизни. Я их не заработала. Но ты упорно трудился ради того, что имеешь. Ты преодолел все трудности. Ты сильный, Дин. Во мне нет и половины твоих достоинств.

Внезапно она поцеловала меня, ее губы были влажными и теплыми, и я не мог сопротивляться ее любви и нежности. Как получилось, что она смогла наполнить тьму светом? Все препятствия между нами рухнули, как каменная стена. Я вытолкнул Мелани из своих мыслей и обнял эту прекрасную девушку, всем сердцем желая, чтобы мы могли покинуть Нью-Йорк и сбежать вместе, даже если нам придется жить в нищете. Я был готов на все, чтобы быть с Оливией, чтобы спастись от того, что я натворил.

В тот момент я понял, что должен найти способ разорвать отношения с Мелани как можно скорее, потому что было очевидно, что мои чувства к Оливии взаимны. Для нее я был хорошим, порядочным и сильным. Она возвела меня на пьедестал.

Она видела во мне человека, которым я хотел стать и, вероятно, мог стать…

Я проделал такой путь. Я вырвался из нищеты и оставил позади убогое детство. Я не мог ничему позволить затащить меня обратно.

В замке повернулся ключ. Мы с Оливией быстро сели на диван, поправили одежду и сделали вид, что разговаривали, когда вошли две девушки.

– Это Рэйчел и Кэсси, – представила их Оливия. – Мои соседки по комнате и лучшие подруги.

Мы немного поболтали, и я был благодарен за повод попрощаться, потому что меня ждала Мелани. Пришло время положить конец моим затянувшимся пыткам.

Глава 19. Дин. Нью-Йорк, 1986

Занавеска задвинулась, и я понял, что застрял в ловушке.

С комком страха размером с футбольный мяч в животе я вышел из машины, поднялся по высоким крутым ступенькам на второй этаж и постучал. Она не торопилась открывать, и я понял – это попытка заставить меня поволноваться. Типичная пассивная агрессия, ничего необычного. Она часто демонстрировала поведение, которое ставило ее в положение власти надо мной. Вот что ей было нужно, чтобы чувствовать себя в безопасности, и я презирал себя за то, что позволил этому стать основой наших отношений.

– Мелани. Я знаю, что ты дома, – сказал я. – И понимаю, что ты сердишься. Мне очень жаль, что я опоздал, но это было вне моей власти. Мы прошли почти весь путь вверх по долине Гудзона. Плыли несколько часов.

Об ужине с Оливией я рассказывать