Шрифт:
Закладка:
– Не берусь предсказывать.
– А зря. Очень зря. Мы в клубе сделали ставки на исход Гран-Агора. Против Партии Справедливости поставил только один. Предвижу, что ему придется неслабо раскошелиться!
– Предсказуемость обманчива, – сказал Ги.
– Это правда.
Новый знакомец подал руку своей даме. Второй рукой он бросил торговцу газетами монету и взял свежий выпуск ежедневника, агитировавшего за де Валансьена. За время лечения у Челесты и Рози Ги прочел несколько номеров этой газеты, и все они настолько походили один на другой, что этот он мог бы процитировать, не открывая.
– И все же...
Они вошли в "Шаловливую проказницу", и Ги кивнул в сторону стойки. Нежелание заниматься серьезными делами улетучилось. Азарт спора, который еще толком не начался, оказался еще одним маленьким удовольствием, по которому молодой человек успел заскучать за время вынужденного бездействия.
– И все же что? – Приняв из рук Рейнольда стакан, он пригубил бренди. – Партия держится на одной лишь подпорке – личности самого де Валансьена. Ударив по ней, его противники способны обрушить Партию.
– А до сих пор почему не ударили?
– Прощупывают тонкое место?
– Да ладно вам! – осклабился собеседник. – Они проиграли. Пройдя очищение поражением, они станут лучше или исчезнут вообще.
– Интересные воззрения. Полагаю, вы не бедствуете?
– Совершенно верно.
– Тогда откуда это бесшабашное приятие падения власти?
– Я не буду бедствовать и при де Валансьене. – Мужчина протянул Ги руку. – Каали Сенг, к вашим услугам. Партия Справедливости.
Ги посмотрел на Сенга пристальнее и понял, что не только имя отличало его от южных народов Старого Света. Чужим в нем было все: темная кожа, курчавые черные волосы, большие глаза с желтоватыми белками, подкрученные по восточной моде усы и капризно выпяченная нижняя губа.
– Ги.
– Ги? – Сенг переглянулся с дамой, не проронившей до сего момента ни слова.
До Ги вдруг дошло, что она была невероятно красива и прекрасно это осознавала. Спутница Сенга не надела украшений, а платье выбрала нарочито простое. От ее лица трудно было отвести взгляд. Оно казалось идеальным. Воплощением богини любви, которую ваяли античные скульпторы.
– Именно так. Ги.
– Загадочная вы личность, – сказал Сенг.
– Уж какой есть. Значит, в Партии не рассчитывают на иной исход, кроме победы?
– Филипп де Валансьен редко ошибается.
– За ним замечены красивые жесты, – поддразнил Ги, – но не слишком ли он самоуверен?
Каали Сенг положил перед ним газету.
– Просто ознакомьтесь со статьей Каспара: это чистейшей воды истерика. Я читал ее еще утром.
– Каспар слаб. Благословенный Союз премьера – другое дело.
– Ах, премьер! – Сенг поджал губы, от чего они скрылись под пышными усами, а лицо стало нелепым и смешным. – Есть такой деятель. Но и он не сумеет нас остановить, уж поверьте.
Он приобнял подругу за плечи.
– Прошу извинить. Политики мне хватает и в часы труда. Сюда мы пришли других нужд ради, верно, дорогая?
Красавица кивнула.
– Удачи вам, Ги.
– И вам. Победы в клубном пари желать не буду. Жаль вашего наивного друга.
– Что знаешь о нем? – спросил Ги Рейнольда, когда Сенг получил ключ и повел даму в номер.
– Впервые вижу.
– Птица высокого полета, похоже.
– Да в "Проказнице" таких, как грязи, – заявил Рейнольд. – Чем богаче, тем чуднее. Этот твой как бишь его звать?
– Каали Сенг.
– Каали Сенг этот твой и в подметки не годится министру, который письмо прислал. Мало того, что он вообще до этого додумался, так он еще и комнату засрал по самое не могу. Что они там с секретаршей делали – ума не представляю. Больные ублюдки.
– Так не говорят.
– Да мне плевать. Я его больше не приму.
– Я не про клиентов. "Ума не представляю" – так не говорят. Безграмотно.
Рейнольд помолчал.
– Знаешь что, Ги?
– Ну?
– Тебе б научиться язык за зубами держать.
***
Поздним вечером, когда Ги уже собрался спать, в дверь постучалась сменщица Рейнольда. Она принесла ужин и письмо от Свена. Информатор писал, что разнюхал что-то очень важное, но зайти просил не раньше десяти вечера следующего дня, сославшись на обилие непринятых клиентов. Наступавший день пропадал, а без помощи Свена можно было заняться только одной ниточкой расследования, а именно – навестить одно из проданных де Валансьеном зданий. После недолгих раздумий Ги принял решение не соваться в "Трансконтиненталь", где его мог узнать Луи Балаво, а отправиться в мануфактуру "Анниверсер".
Поглощая омлет с помидорами и зеленым луком, Ги перечитал контракт передачи в надежде отыскать адрес. Напрасно. Предположив, что располагается предприятие где-то в промышленной кайме Лутеции, он скорее всего попал бы в цель, но терять целый день на поиски "Анниверсера" было жалко.
Решение созрело неожиданно. Собравшись и оттащив поднос с пустыми тарелкой и чашкой вниз, он попросил девушку вызвать паровое такси. Потом поднялся в номер. Покидав в сумку, нашедшуюся в саквояже среди рубах и пиджаков, он вернулся в фойе. Долго ждать не пришлось: похоже, ушлые водители давно поставили на поток развоз клиентов из "Шаловливой проказницы" и круглосуточно дежурили поблизости. Рейнольд помахал Ги на прощание.
– Мне тут нужна одна мануфактура из трикотажных... – сказал Ги водителю.
Тот дернул за рычаг, заводя машину. Позади пассажирского сидения довольно заурчала начавшая насыщаться печь: модель мобиля была ужасно старая. От поглощавших угольное или древесное топливо двигателей в салоне становилось невыносимо жарко уже после десяти минут поездки. Ги ослабил шнуровку рубахи на шее. Паромобиль тем временем двинулся с места, и водитель повернулся к пассажиру.
– А адресок не дадите?
– Сам не знаю. Но у вас же есть карта.
Таксист перебросил через спинку смятый план города. Распрямив его, Ги довольно быстро нашел сначала "Анниверсер", располагавшийся поблизости от пристанища Челесты, затем другую мануфактуру – в квартале от него.
– А я туда и еду, – бросил водитель, когда Ги назвал улицу. – Все они там. Ненавижу тот райончик.
Он явно ожидал вопроса почему, но Ги не стал его озвучивать. Словоохотливый таксист замолчал,
