Синий Номун заговорил.

– Хорошо. Мы все в сборе. Я созвал вас не потому, что беспокоюсь о ваших фальшивых жизнях, а потому, что хочу сохранить свою собственную, ценную личность.

Обломок кристалла вылетел из джунглей и раскололся о нагрудную панель Синего Номуна. Его лицо сохранило отсутствие какой-либо реакции.

– Детский сад, – произнес он. – Слушайте внимательно, если хотите жить. Мнемобиот содержит обширную популяцию паразитических организмов. К примеру: мелкие, но опасные хищники охотятся на симбионтов, живущих на теле мнемобиота. Сторонитесь открытых участков, подобных этому.

Синий Номун махнул рукой, указывая на поляну.

– После восхода луны они становятся местом для убийств. По отдельности эти хищники не представляют опасности, но в большом количестве они могут запросто свалить с ног человека. Хотя, конечно, они бы отравились таким блюдом. Это посмертное отомщение лично для меня будет слабым утешением.

– Ганглии опасны, как я указывал ранее, и вскоре они станут еще опаснее, после того, как взойдет Кровавая Луна. Тогда ганглии перейдут в активный режим, и оплошность одного из нас может стоить жизни всем нам.

С противоположной стороны поляны донесся голос:

– Как нам избежать этой «оплошности»?

Номун распознал бархатный голос Красавчика Номуна.

Выражение раздраженного педантизма промелькнула на лице Синего Номуна.

– Именно. Я к этому и веду. Пожалуйста, больше не перебивайте меня; восход луны уже близок, а я, между прочим, хочу добраться до межузлия с головой, присоединенной к туловищу. Продолжу: основная опасность заключается в том, что кто-то из нас наткнется на активный ганглий и тем самым спровоцирует синаптический шторм. Если это произойдет, все, кто будут находиться в узле, окажутся в ловушке мнемошока. Вы понимаете? Мы окажемся под грузом воспоминаний неведомого происхождения, воспоминаний, скорее всего, несовместимых с нашими собственными мнемоническими основами. В лучшем случае, мнемошок сделает нас беззащитными перед хищниками – или перед теми из нас, кто первым придет в себя.

Синий Номун повернулся и строго посмотрел в направлении чуть левее от Номуна. Номун догадался, что там прячется Шрам Номун.

– А в худшем случае, мнемошок будет необратимым, в виде закольцованной петли, и мы так и будем стоять в джунглях при свете наступившего дня, в плену чуждых воспоминаний, в ожидании меха-убийцы с его ножом для срезания капустных кочанов.

Шрам Номун вышел из укрытия и направился к Синий Номуну, сжав кулаки.

– Почему я должен тебе верить? Может, это все ты устроил, может, ты хочешь развлечься за мой счет.

Смний Номун бесстрастно взглянул на Шрам Номуна.

– Болван, – сказал он. – Тебе – гротескному, испорченному куску мяса, каковым ты являешься, – никогда не понять моих планов. Если ты не прислушаешься, то можешь погубить нас всех.

На другой стороне поляны показался Нефрит Номун.

– Я склонен согласиться с полумехом. Я кое-что знаю про Уголь. – Нефрит Номун погладил подбородок, затем нефрит у себя в ухе. – Мнемобиоты, как мне известно, весьма коварны. Для всех, кроме их владельцев. Мы должны избавится от этого урода как можно быстрей, пока он не создал нам больших проблем.

Синий Номун посмотрел на восток, где розовое сияние окрасило темноту над джунглями.

– Звучит разумно, но у нас мало времени. Кровавая Луна уже над горизонтом, и я вынужден покинуть вас. Вот мой вам совет: не передвигайтесь группами, так вы привлечете хищников. Самый безопасный маршрут пролегает непосредственно по спинному гребню хребта. Хищники наиболее активны вблизи боковых пляжей. Главное, не прикасайтесь к ганглиям; особенно, не прикасайтесь к ним, когда они светятся розовым светом. Если шторм начнется, когда вы находитесь недалеко от межузлия, бегите. Возможно, вы успеете добраться до пляжа раньше, чем он парализует вас. И не мешкайте. Уголь – небольшая планета, с очень быстрым вращением. Ночь коротка.

Синий Номун развернулся и стал пробираться вглубь джунглей. Шрам Номун не сделал ни единого движения, чтобы остановить его; он следил за Нефрит Номуном. Нефрит Номун двинулся вперед, лениво опустив руки по бокам, с выражением добродушного спокойствия на лице.

Шрам Номун рассмеялся.

– Ну нет, пижон. Я не предоставлю тебе легких шансов. Погоняйся за мной, раз уж тебе так хочется.

Он скользнул назад, в голубое сияние, и пропал.

НОМУН ПОПЯТИЛСЯ НАЗАД, ПРОЧЬ с поляны. Была ли это игра его воображения, или в самом деле, по земле по дальнему краю поплыли гибкие, быстрые силуэты? Он вздрогнул и ускорил движение.

Спинной гребень, так его назвал Синий Номун. Номун шел наверх, к гребню, настороженно, ожидая звуков погони или зловещей тишины засады. Кристаллические джунгли были полны слабых шумов, как будто миллионы крошечных существ скреблись и ползали, каким-то образом скрываясь в холодным сиянии, которое струилось через переплетение наростов. Один раз Номуну послышались целеустремленные шаги; чуть позже он услышал возбужденный топот, словно нечто пробежало рядом с ним, оставшись вне поля зрения. Джунгли дезориентировали; сверкающие очертания как будто увертывались от взгляда. Всякий раз, когда Номун пытался полагаться на импульсы света, которые насквозь пронизывали джунгли, он терял направление и обнаруживал, что замедляет свой намеченный путь. После того, как он осознал это, он смотрел только прямо перед собой, слегка расфокусированно, и оказался в состоянии сохранять темп продвижения.

Кровавая Луна поднялась над джунглями, огромная, изрезанная многочисленными кратерами. Багровый свет, лившийся вниз, казался густым, вязким потоком, который, просачиваясь сквозь кристалл, разбрызгивал огонь. Вдруг Номун заметил изменения во внутреннем свете джунглей. Сердце мнемобиота забилось быстрей, прокачивая больше густой крови? Ослепляющий розовый свет заструился вдоль кристалла. Пульсация сменялась пульсацией, все быстрее и быстрее, пока джунгли не заполыхали, и Номун был вынужден прикрывать глаза ладонями, спасая их от слепящего света.

С высоты джунгли перестали казаться подобием хаоса и явили свою структуру. Кристаллическая паутина сливалась в линию огромных тороидов, которые, словно огненные позвонки, маршировали через вершину узла к далекому межузловому пляжу. Внутри тороидов яростно вращался свет, и Номун на мгновение остановился, чтобы полюбоваться этой энергичной красотой. Мгновение затянулось, и Номуну начало казаться, что он вот-вот поймет нечто про свою нынешнюю ситуацию; возможно, если он просто понаблюдает достаточно долго, если откроет себя свету, то каким-то образом вспомнит. Сколько же воспоминаний, должно быть, они хранят, подумал он, и ощутил пугающее влечение. Когда Номун добрался до спинного гребня, он страстно желал вжаться в сияющий блеск, заполнить им пустующие уголки своего разума.

Он приблизился к ближайшему тороиду,