красного солнца, краем касавшегося горизонта. В километре к востоку он увидел остров; мгновение спустя он понял, что это, должно быть, еще один мнемобиот. Его терминальный пляж уходил на север. К югу он рос, наподобие цепочке из ярких бусин, с каждым узлом становясь все выше и блестящей, пока не превращался в сверкающий конус, вокруг которого вспыхивали голубые молнии, хотя облаков не было.

Когда он снова взглянул на солнце, оно уже наполовину село, но теперь он заметил какие-то силуэты, которые медленно двигались на фоне красного диска, увеличиваясь в размерах.

– Смотрите, – сказал Номун. – Что это такое?

Синий Номун повернулся и пристально вгляделся.

– Парусоходы, – сказал он. – Значит мы на Угле. Я так и думал.

Номун следил за приближением парусоходов.

Их было три. Мачты у них оказались невероятно высокими и хрупкими, в десять раз больше длины судна. Прозрачные паруса тускло мерцали на фоне закатного неба, тысячи квадратных метров мономолевой пленки расправляло дуновение слабого бриза. Каждый из корпусов казался темной крапинкой, плавающей на дне восхитительного мыльного пузыря. Номун уже видел эту красоту раньше – в этом он был уверен. Однако никакого содержательного отклика этот слабый шепот памяти не вызвал.

Прочие следили за парусоходами с разной степенью напряженности.

– Вполне возможно, что это прибыли наши похитители, – произнес Красавчик Номун.

– Может быть, нам лучше спрятаться в джунглях? – спросил Неженка Номун. – Кто знает, что они планируют в отношении нас?

– Это было бы неразумно, – педантично откликнулся Синий Номун. – Заросли «джунглей» – это, по сути, обнаженные ганглии – нервные узлы мнемобиота. Если вы наткнетесь в темноте на неподходящий синапс, вы вполне можете стать жертвой необратимого мнемошока.

Шрам Номун сплюнул, едва не зацепив нос ботинка Номуна.

– Уголь. Планета для игр богатых людей. Тот, кто затащил нас сюда, уже не кажется слишком опасным.

Нефрит Номун равнодушно посмотрел на Шрам Номуна, но его глаза сверкнули. Помпа Номун издал слабый мелодичный вздох, и его пальцы рассеяно простучали по клавиатуре своей химиопомпы. Фальш Номун стиснул челюсти и не издал ни звука, но, его лицо, несмотря на прохладный воздух, покрылось потом. Молодой Номун ждал с еле заметной улыбкой на губах.

НИКТО БОЛЕЕ НЕ ПРОИЗНЕС ни слова, пока солнце не скрылось за горизонтом и парусоходы не подошли поближе. Ближайший из них остановился всего в пятидесяти метрах от берега. Мягкий свет заливал палубы и освещал паруса, превращая их в облако мерцающего тумана на фоне темнеющего неба. Капитаном, судя по всему, была красивая светловолосая женщина; она стояла за кафедрой на носовой палубе, безмолвными жестами управляя десятками похожих на пауков мехов. Когда мехи, к ее удовлетворению, убрали паруса, сброшеный якорь поднял рябь на гладкой поверхности моря. Другие парусоходы встали на якоря неподалеку.

Мужчины и женщины сгрудились небольшими группами вдоль ближайшего леера. На них были модные экстравагантные наряды и скрывающие лица маски приватности. Их томные позы говорили о предвкушении чего-то приятного. Номун похолодел. Чего они ждут?

Зубы Фальш Номуна начали выстукивать дробь. Внезапно он бросился в море, разбрызгивая ногами воду на мелководье.

– Простите меня, я не хотел причинять вам вред, – успел он прокричать перед тем, как врезаться в невидимую преграду. В месте соприкосновения вспыхнуло пятно жгучего желтого света, раздался звук на пороге слышимости, и Фальш Номуна отбросило на спину. Он распластался на воде без движения.

– Ах… – сказал Молодой Номун и брезгливо сморщившись, бросился в воду. Номун мгновение поколебался, затем последовал за ним. Вместе они вытащили Фальш Номуна на берег, где он закашлялся, поперхнулся и начал вновь дышать.

– Идиоты, – сказал Шрам Номун.

– И то верно, – сказал Нефрит Номун. – Но, во всяком случае, мы теперь знаем, что нам не суждено покинуть остров.

– Мнемобиот, – поправил Синий Номун.

– Да, конечно же, мнемобиот, – согласился Нефрит Номун. – Итак. Какую роль играют они? – Он указал на пассажиров.

– Расскажи нам, – сказал Шрам Номун. – Похоже, они той же породы, что и ты.

На мгновение с лица Нефрит Номуна соскользнуло тщательно нанесенное выражение безразличия, и Номун увидел под ним другое лицо, беспощадное и бесчеловечное, искушенное и более отталкивающее, чем примитивная жестокость Шрам Номуна. Но Нефрит Номун сумел вновь вернуть на лицо улыбку и произнес:

– Да, это они, не так ли?

– Я поговорю с ними, – сказал Красавчик Номун. Он подошел к кромке воды и позвал своим звучным голосом. – На борту корабля. Кто вы?

Ответа не последовало, хотя некоторые пассажиры подтолкнули друг друга локтями.

– Мы изгнанники, – крикнул Красавчик Номун, и внутреннее напряжение испортило его совершенную интонацию. – Вы можете нас подобрать?

Смех коснулся глади темной воды, и Красавчик Номун сжал кулаки.

– Им все равно, – сорвавшимся голосом произнес Неженка Номун. – Должно быть, это они доставили нас сюда.

Нет, подумал Номун. Это не так. Они всего лишь зрители. Он подивился, откуда он мог это знать при том, что знал так мало.

Черная вода забурлила и расступилась, когда из моря вышел Мертвый Номун.

КАПИТАН БЛИЖАЙШЕГО СУДНА НАПРАВИЛА свой прожектор на меха-убийцу, и в этом белом блеске они смогли разглядеть каждую деталь его корпуса. Он был вдвое выше Номуна, бронирован каким-то тускло-красным керамическим сплавом и украшен орнаментом из стилизованных белых костей. На черепном отсеке было нанесено натуралистическое изображение гниющей головы. В разлагающихся чертах Номун опознал свое собственное лицо.

Когда это приблизилось к берегу, они отступили к краю джунглей. Кто-то на одном из судов проследил за их отступлением еще одним лучом прожектора, как будто все они были игроками на сверкающей сцене. Некоторые из Номунов хлопнули себя по бедрам, словно желая извлечь несуществующее оружие.

Мертвый Номун плавно опустился на колени рядом с трупом и перевернул его на спину – движение, которое выглядело почти нежным. Он обратил свои черные фоторецепторы на Номунов, и Номуна поразило внезапное иррациональное осознание: мех-убийца испытывает холодное механическое сожаление.

Сверкающий виброскальпель выскочил из кончика его правого указательного пальца. Мех-убийца схватил труп за волосы и отделил голову от туловища одним точным ударом. Он вытащил толстый прозрачный пакет из ниши-хранилища в своем бедре и опустил в него голову. Встав, он прикрепил пакет к зажиму на своей нагрудной пластине. Голова повисла там, подобно перевернутому трофею.

Номун заметил, что на груди Мертвого Номуна были установлены десять зажимов.

Мертвый