- Это насчет энергий? – нахмурился Крейн.

- Нет, уверен, что не об этом. Не беспокойся.

- Я не беспокоюсь, - заявил уязвленный Крейн. – Ты беспокоишься.

- Ты беспокоишься, как мать, каждый раз стоит мне упомянуть Совет.

- Я отношусь к Совету с неприязнью, недоверием и беспокойством, как и любой разумный человек. Ничего не могу поделать, если ты путаешь мою рациональную предосторожность с тревогой.

- Все хорошо, Люсьен, - Стивен бросил на него влюбленный взгляд. – Я буду до абсурдного осторожен. К весне все забудется.

- Рад слышать, - сухо сказал Крейн. Стивен звучал убедительно, как и любой привычный и опытный лжец, каким он и был.

Все проблемы с Советом были у Стивена из-за Крейна. Он знал это, ненавидел это, и был бессилен что-то изменить.

Крейн происходил от мага невероятной силы, известного как Повелитель сорок, и члены семьи Водри все еще носили в себе эту силу. У него не было магического дара, но сила Повелителя сорок струилась по его костям, крови, семени, и когда его тело соединялось с телом Стивена, проявлялась магия, непрошенная и неостановимая.

Вот так, в тандеме со старинным золотым кольцом, также унаследованным Крейном от Повелителя сорок, он передавал эту силу Стивену, что спасло их жизни, но еще и навлекло на него подозрения. Многие практикующие из магического мира убили бы за такую силу – работа Стивена по большей части в том и состояла, чтобы удержать их от этого – и тот, чьи силы внезапно возрастали, вызывал серьезные сомнения. Даже Эстер Голд, напарница Стивена, боялась, что он превращается в черного мага, выпивая жизнь из других, чтобы самому стать сильнее. Теперь Эстер знала правду, но Стивен не был готов признаться в своих незаконных отношениях перед кем-то другим, и уж точно не перед Советом. Стивен был непреклонен в том, что заманчивая энергия семейства Водри должна остаться в тайне, чтобы защитить Крейна от тех, кто отчаянно может пытаться использовать ее. Крейн, дважды столкнувшись со смертью, причем, что хуже всего, от тех людей, кто желал его энергии, был полностью с ним согласен.

Он не знал, говорил ли Стивен правду о том, что смог отклонить подозрения Совета, и, в некотором роде, его это не очень волновало. Было бы паршиво, если бы Стивена отстранили с его поста, увольнение с позором было бы для него унижением. Но для Крейна не имело бы значения как бы тот ушел, если бы это позволило утащить упрямого маленького идиота из этой чертовой нетерпимой дождливой страны в жизнь, где намного больше роскоши и намного меньше ужасов.

Он вздохнул, зная, что если это и случится, то нескоро.

- До тех пор, пока тебя не потащат в суд и не пригвоздят к позорному столбу за твои преступные дела.

- Думаю, что нет, - голос Стивена звучал глухо. Его внимание, казалось, было приковано к другой стороне улицы. Крейн проследил за его взглядом и увидел уличного артиста. Тот вытащил букетик маргариток из своего потрепанного цилиндра, и цветы впечатляющие расцвели. Насмешливый хор зевак, торговцев, слоняющихся клерков все нарастал. На лице фокусника появилось выражение преувеличенного страдания, он порылся в шляпе и вытащил на этот раз пышный букет тропических цветов. Теперь его лицо с надеждой выражало «так лучше?», что вызвало взрыв смеха и аплодисментов.

- Проблема? – покосился Крейн.

- Просто проверка, - Стивен небрежно двинулся на дорогу, увернувшись от экипажа. Крейн шел следом, более осторожно, чтобы не испачкать брючины в грязи и слякоти зимних улиц.

Они несколько минут наблюдали за фокусником. Тот был довольно неплох, с хорошей ловкостью рук, если это была именно она. Часть практикующих использовала свои таланты, чтобы извлечь выгоду из модного повального увлечения магическими представлениями, к неодобрению Совета, и юстициары должны были присматривать за ними. Пару месяцев назад случился несчастный случай на одном из таких представлений, привлекающих много внимания, где волшебник замечательно играл с ножами и потерял сосредоточенность. В итоге, Стивен насмотрелся множества магических представлений, и к едва скрываемому удивлению Крейна, приобрел определенный вкус к ним. Они просмотрели все представления, даваемые в Египетском зале, которые Крейн едва ли находил стоящими, коль скоро в его постели было нечто подлинное, зато он развлекался восхищением Стивена этими трюками.

По расслабленной позе Стивена он рассудил, что в основе представления техническое мастерство, а не неестественные источники, посмотрел на карманные часы, чтобы определить успевают ли они к встрече, назначенной Стивену в Линкольн-Инн-Филдс, и убрал их с кротким смирением, возвращаясь к представлению, деля внимание между любовником и фокусником.

Пока он крутил и размахивал шелковым платком, один за другим в его руках возникали бильярдные шары, сферы из слоновой кости то появлялись, то исчезали. Крейн, наблюдающий за представлением, понял, что на него смотрят. Он оглянулся и увидел человека с буйной шевелюрой в белом шарфе, который быстро делал набросок в блокноте для рисования.

Художник поднял взгляд и увидел, что Крейн смотрит на него. Его глаза слегка расширились, и он развернул блокнот, чтобы показать карандашный набросок – несколько летящих линий обозначили хорошей формы брови Крейна и его высокие скулы.

- Портрет, сэр? – его картавость выдавала жителя графства, к юго-западу от Лондона. – Всего полкроны.

Крейн дал бы ему и шиллинг, но это было просто смехотворно. Он фыркнул. Художник, явно готовый к отказу, уже развернул бумагу к себе и снова принялся быстро рисовать.

Маленькое магическое представление закончилось с размахом. Стивен подошел к уличному художнику, остановился рядом с ним, чтобы рассмотреть через плечо, как тот работает над скетчем.

- Он довольно хорош, - заметил он, пока они шли. – У тебя уже есть портрет?

- Нет, полагаю, что должен бы быть, но это такая утомительная причина для того, чтобы что-либо делать.

- Думаю, это вынужденная мера при твоем положении в обществе, - он помедлил, а потом добавил неуверенно. – Я бы хотел, чтобы он был.

- Тогда я его закажу. А зачем?

- Не знаю. Мне нравится смотреть на тебя.

- Я бы предпочел, чтобы ты смотрел на меня лично… - А это же