Шрифт:
Закладка:
Основной особенностью социального развития Китая, как и России, в длительной временной протяженности, структурной социальной истории, является то, что наши страны одновременно являются: отдельными, целостными, самостоятельными и самодостаточными цивилизациями, обладающими формировавшимися веками и тысячелетиями культурами; геополитическими субъектами – государствами, с исторически обусловленными особенностями воспроизводства структур политического и социального управления; едиными социальными системами, характеризующимися особыми традициями социальных коммуникаций, специфической хозяйственной и социальной организацией. Именно эта особенность и определяет историческую устойчивость таких обществ, как китайское и российское. Но тем серьезнее для таких цивилизаций-государств-социальных систем глобальные геополитические и геоэкономические изменения и вызовы, которые могут существенным образом влиять на основы их социальной, политической, культурной и экономической жизни, затрагивая все социальные группы и страты. Радикальные изменения в глобальной капиталистической мировой системе XX в. стали таким существенным вызовом для Китая и России, вынуждая китайское и российское общества прилагать серьезные, а, временами, и титанические усилия для того, чтобы сохранить свою самостоятельность, независимость и самобытность развития. И, вероятно, не зря именно в XX в. истории наших стран оказались так тесно переплетены.
Китай долгие века по многим параметрам был глобальным лидером. Здесь стоит вспомнить про изобретения и научно-технические достижения Китая (фарфор, шёлк, книгопечатание, порох и другое), и о передовом земледелии (развитое уже к XIII в. рисоводство, строительство ирригационных сооружений, относительно высокий уровень жизни крестьян – основной массы населения), промышленности (металлургия – появление технологии производства чугуна ещё в V–VI вв. до н. э. и высокотемпературной плавки с XIII в.), строительстве (Великий канал – строительство с VI в. до н. э. до XIII в. н. э.), финансах (появление первых «банкнот» уже в IX–XI вв. – проявление усложнения системы торговых обменов и финансово-экономической политики государства), мореходстве и судостроении (судостроительная программа и дальние морские экспедиции флота императора Джу Ди – начало XV в., задолго до т. н. «Великих географических открытий» европейцев), государственном управлении (развитая административно-бюрократическая система на основе стремления к реализации принципов меритократии – экзамены для чиновников в эпоху династии Сун XI–XIII вв. способствовали повышению вертикальной социальной мобильности в куда большей степени, чем университеты в Западной Европе – и специфическая политическая культура, основывающаяся на стремлении к гармонии и традиционализму) и многом другом. В XV–XVIII вв. Китай если и не играл ведущую роль в глобальной геополитике, искусственно ограничив контакты с западным миром, и всё более уступая агрессивным западноевропейским колониальным империям, то в социально-экономическом плане являлся одним из самых развитых государств мира, по данным исследователей, формировавшим до 30 % мирового ВВП (к подобным высотам социально-экономического развития и роли в мировом хозяйстве Китай сможет вернуться лишь во втором десятилетии XXI в.).
К началу XX в. Китай подошел в состоянии глубочайшего экономического и политического кризиса. Кризис был вызван как внутренними причинами, так и внешними – резкое усиление экономической и военно-политической экспансии западноевропейских колониальных империй в восточном направлении (в целях установления прочного контроля за мировой торговлей, обеспечения рынков сбыта и сырья), проявившейся, в том числе, и в открытых военных столкновениях китайцев с европейцами в ходе т. н. «опиумных» войн (1840-1860-х гг.), по итогам которых и далее во второй половине XIX – начале XX в. Китаю были навязаны неравноправные договоры (不平等条约), серьезно ущемлявшие независимость Поднебесной. Дальнейшие события усугубили и без того незавидное положение Китая: восстание ихэтуаней (1898–1901 гг.), русско-японская война (1904–1905 гг.), захват Японией Кореи (1910 г.) – все это свидетельствовало о политическом кризисе стремительно слабеющего Китая. У этой слабости был и комплекс внутренних структурных социальных причин, в частности: экономика Китая оставалась сугубо крестьянской с крайне незначительными вкраплениями промышленности (как правило, находившейся под полным контролем иностранцев); индустриальная урбанизация практически не затронула Китай, соответственно, фактически отсутствовал капиталистический рынок труда; политическое руководство империи характеризовалось слабостью и подчиненностью интересам иностранцев, получивших неограниченные права в 26 портах Китая (да и фактически по всей стране); резко сократились доходы от экспорта традиционных китайских товаров в силу изменения цен и падения спроса на мировом рынке с установлением пассивного для Китая внешнеторгового баланса; основная масса населения была отстранена от участия в активной политической и социально-экономической жизни страны.
Политическое руководство Китая (прежде всего в лице императора Цзайтяня) предприняло попытку ускоренной модернизации страны, что проявилось в инициировании (сравнительно) радикальных реформ по проекту китайского философа Кан Ювэя (1858–1927), воплотившихся в т. н. «Сто дней реформ» (в ходе которых были начаты, например, реформы в сфере образования, была основана Императорская высшая школа – будущий Пекинский университет и не только), закончившихся дворцовым переворотом вдовствующей императрицы Цыси (1835–1908) и их свертыванием. Неудавшиеся радикальные, до некоторой степени, воспринимаемые как вестернизаторские, реформы 1898 г. спровоцировали резкий рост недовольства в разных слоях китайского общества сложившейся в Китае социальной ситуацией, эскалацию процесса образования различных тайных (антизападных и антиправительственых) обществ и восстание ихэтуаней (义和团运动 – «отряды гармонии и справедливости») (1898–1901 гг.). В западных публикациях конца века восстание нередко называлось «боксерским», поскольку ихэтуани были слабо вооружены и использовали тактику восточных единоборств, напоминавшую европейцам кулачный бой. Однако, движение ихэтуаней следует расценивать прежде всего как реакцию низов китайского общества на иностранную политическую, экономическую, культурную и религиозную экспансию. Оно было во многом стихийным «ответом» на «вызов» ползучей колонизации Китая, выступлением против «заморских чертей» («洋 鬼子»), которым власти империи ничего не могли, да и не желали противопоставить. Его идеологией стал очевидный традиционализм (принявший форму ксенофобии), но это движение было бесконечно далеко от осознанной борьбы с империализмом и колониализмом.
Восстание лишь ухудшило положение империи, поскольку императрица Цыси решила использовать восстание ихэтуаней, чтобы избавиться от чрезмерной «опеки» со стороны западных стран и решить проблемы с оппозицией. 21 июня 1900 г. правительство Китая объявляет войну европейским странам, была издана «Декларация о войне». Но Англия, Германия, Россия и Франция направили в Китай свои экспедиционные корпуса, которые вскоре подошли к Пекину (для защиты осажденного посольского квартала). К ним присоединились США, Италия, Япония и Австро-Венгрия, также направив свои войска в Китай. Осенью 1900 г. Ц,ыси покинула столицу и направилась с двором в г. Тайюань, а затем в г. Сиань. Из опасения расправы над манчжурами и манжурской династией со стороны восставших Цыси вскоре поддержала интервенцию. На протяжении нескольких месяцев армии восьми иностранных держав участвовали в подавлении движения. Войдя в Пекин, интервенты устроили массовые грабежи, убийства, разграбление национального достояния. Вскоре правительство вернулось в Пекин. После подавления восстания был подписан «Заключительный протокол» (1901 г.), согласно которому Китай, в том числе, должен был до 1939 г., с увеличением на 4 % ежегодно, выплатить контрибуцию в размере 450 миллионов лянов (1 лян по обменному курсу равнялся примерно 2 серебряным рублям), запретить
