В феврале 1928 г. состоялся IV пленум ЦИК Гоминьдана. В результате было образовано новое Национальное правительство Китая, возглавлявшееся Чан Кайши. Но до единства страны было далеко. Перманентная гражданская война продолжалась. В апреле 1928 г. нанкинские (правительственные) войска вновь открыли военные действия против северных милитаристов. Которые привели к признанию последними, в лице Чжан Сюеляна, власти правительства в Нанкине. В марте 1929 г. духовный и светский руководитель Тибета далай-лама также признал власть нанкинского правительства. Вообще в этот период постоянное ведение (вялотекущих) боевых действий становится основным политическим средством поддержания (хотя бы видимости) единства гоминьдановских властей.

С начала 1929 г. ЦИК Гоминьдана принял т. н. «Программу политической опеки» и «Органический закон национального правительства»: на весь этот период Гоминьдан объявил верховным органом власти в стране свой конгресс и ЦИК, которому непосредственно должно было подчиняться и Национальное правительство Китайской республики. В основу новой структуры управления республикой была положена созданная Сунь Ятсеном система пяти властей (пяти юаней) – законодательной, исполнительной, судебной, контрольной и селективной.

Попыткой укрепить внутрипартийное единство стал инициированный Чан Кайши III конгресс Гоминьдана (март 1929 г.). Но и этот конгресс не смог объединить партию. Более того, группировки внутрипартийной гоминьдановской оппозиции всё больше контактировали с мятежными группами милитаристов. И с начала 1931 г. центром объединения враждебных Нанкину сил вновь становится Гуанчжоу. Назревал очередной вооруженный междоусобный конфликт.

Эскалации данного конфликта помешало лишь очередное изменение геополитической ситуации. 18 сентября 1931 г. началась (ползучая) японская агрессия в Китае, с началом оккупации и отторжения Маньчжурии. В ноябре 1931 г. состоялся очередной «объединительный» IV конгресс Гоминьдана. На этот раз объединение происходило на националистической и антикоммунистической базе. Результатом политического компромисса стало формирование в январе 1932 г. нового Национального правительства, которое возглавил Ван Цзинвэй. За Чан Кайши остался пост главнокомандующего Национально-революционной армией (HPА) (国民革命军) – вооружёнными силами партии Гоминьдан (с 1947 г. переименована в вооружённые силы Китайской республики, ставшие впоследствии, после завершения гражданской войны, основой тайваньской армии). Но политическое противостояние и в партии, и среди милитаристов лишь нарастало. Результатом очередного раунда внутрипартийной борьбы стала отставка Ван Цзинвэя, его бегство из Китая и победа Чан Кайши под лозунгами единства перед лицом внешней опасности (коммунизм (прежде всего в лице КПК) и японский милитаризм). Однако, Чан Кайши оставался лишь компромиссной фигурой в продолжавшейся борьбе за власть разных политических группировок, популярной в стране (особенно в армейских кругах), но крайне слабой, как и весь гоминьдановский режим. Работоспособного центрального аппарата управления огромной страной фактически не было, как не было и единой программы модернизации страны, и разделяемой большинством государственной идеологии, а в провинциях по-прежнему политическую, социальную и экономическую жизнь контролировали милитаристы. Вооруженные силы продолжали играть гипертрофированную роль в социально-политической жизни страны. И это, безусловно, проявлялось в существенном снижении значения демократии и демократических институтов управления в политическом развитии страны, то есть в фактическом забвении принципов, сформулированных ещё Сунь Ятсеном.

Гоминьдановское руководство ощущало наличие идеологического вакуума и предпринимало некоторые шаги на пути формирования объединяющей нацию идеологии, прежде всего в виде развития и пропаганды идей Сунь Ятсена в их традиционалистской интерпретации.

В этот период на роль главного идеолога режима претендует Чэнь Лифу (1900–2001), философ, политик и министр просвещения в правительстве Чан Кайши. Он предложил социально-философскую концепцию «философии жизни», как развитие идей Сунь Ятсена на базе использования и пропаганды традиционных моральных ценностей китайского общества. Эта концепция стала идеологической основой т. н. «Движения за новую жизнь», создание которого было провозглашено Чан Кайши в 1934 г. «Движение за новую жизнь» должно было внушить каждому китайцу важность соблюдения традиционных конфуцианских ценностей наряду со стремлением к революционным переменам, то есть стать идеологической основой развития Китая на основе интеграции консерватизма и стремления к модернизации с целью преодоления духовной и физической «деградации» китайского общества. При этом акцент делался на соблюдении принципов традиционной трудовой этики, развитие патриотизма и готовности защищать страну от всех агрессоров. Однако, вскоре движение и его идеология превратились и для создателей, и для Гоминьдана исключительно в самоцель, так и не став основой для столь необходимой Китаю в сложившихся неблагоприятных (внутри- и внешнеполитических) условиях социальной мобилизации, поскольку в реальности было бесконечно далеко от стимулирования гражданской инициативы и воспитания новой политической культуры в китайском обществе.

Внешная политика Гоминьдана. Внешняя политика Гоминьдана была обусловлена как указанными выше геополитическими изменениями, так и крайне нестабильной социально-политической и социально-экономической ситуацией в стране, где, к тому же, сохранялись сильные сепаратистские тенденции. Отсутствие политического, социального, территориального единства не могло ни сказаться на отсутствии последовательности в принятии внешнеполитических решений. Гоминьдановское руководство реагировало на все внешнеполитические изменения ситуативно и крайне непоследовательно, при отсутствии стратегического видения места и роли Китая в системе современных обществ и глобальной геополитической системы. Что привело к возникновению существенных противоречий в организации внешнеполитических коммуникаций с разными странами. Гоминьдан пытался сотрудничать, зачастую одновременно, делая ставку на принципиально разные, противостоявшие друг другу, внешнеполитические силы, и с западными странами, прежде всего с США, и с СССР, и даже с нацистской Германией. При этом и к основному противнику – Японии – отношение было крайне неопределенным: при декларируемых Гоминьданом намерениях сохранить территориальную целостность, независимость и суверенитет Китая, что проявлялось в отказе формально признавать любые захваты и претензии Японии, руководство Китайской республики почти не оказывало организованного сопротивления японской агрессии (как отмечают военные историки, с 1931 по 1937 гг. японская армия занимала китайские территории вдоль океана, а также на северо-востоке страны, зачастую, без единого выстрела). Причиной этого было то, что Гоминьдан считал гораздо более опасным врагом Китая китайских коммунистов (при том, что ещё в сентябре 1931 г. ЦК КПК был выдвинут лозунг «национально-революционной войны вооружённого народа против японского империализма», а в мае 1932 г. от имени Временного центрального правительства Китайской Советской Республики (основана в 1931 г. на юге Центрального Китая) Японской империи была объявлена война, а командование Красной армии Китая (Ф ДШ^Й1Ж) – вооруженные силы КПК – призвало солдат и офицеров армии Китайской республики создать единый фронт борьбы с японскими захватчиками). В гоминьдановской элите вообще были весьма распространены представления о том, что с японцами можно и даже нужно искать общий язык и договариваться (Ван Цзинвэй и др.), и японская агрессия вовсе не ставит под сомнение существование китайской цивилизации, что коротко сформулировал сам Чан Кайши (в беседе с главным советским военным советником, генералом В. И. Чуйковым (1900–1982)), заявив, что война Японской империи против Китая вовсе не смертельна для Китая, что для Китая это всего