— Лет пять, наверное.

— Ну и племянница у меня, — говорит она. — Не может даже потрудиться навестить раз в пять лет.

— Тетя Тилли, ну мы же виделись, — возражаю я, понимая, что это бесполезно. В любом случае, она права.

— Обед каждые пару месяцев вряд ли можно считать удовлетворительным визитом.

— Все калачи и латте, которыми я угощала тебя за счет заведения, говорят об обратном.

— Не моя вина, что ты не очень хорошая продавщица.

Я на это фыркнула.

— Вряд ли я смогу взять с моей замечательной, красивой, щедрой тети Тилли деньги за поздний завтрак.

— Я знаю, что это так, — соглашается она, ухмыляясь.

Медленно она направляет машину по другой заросшей тропинке, где гравий переходит в твердую землю. За окнами поднимаются облака пыли, а затем мы оказываемся в тени огромного вечнозеленого дуба. С ветвей спускается испанский мох, бледно-зеленый и, вероятно, полный жучков.

— Помнишь, как Летти застряла там, и ты пошла за ней, а потом и сама застряла?

— Эта кошка была угрозой, — говорю ей, вглядываясь в густые ветви.

— Летти была милой.

— Конечно, — говорю я ей. — Беглянка и серийная убийца-паразит с острыми как бритва когтями и золотым сердцем.

— Нельзя винить ее за то, что она вела себя как кошка, — говорит Тилли, паркуя машину.

Смеюсь, а в груди распространяется боль. Я скучала по Тилли. Я позволила этому дурацкому кафе и магазину захватить всю мою жизнь, и ради чего? Чтобы смотреть, как они сгорают, не оставляя ничего, чем можно было бы гордиться после стольких лет упорной работы.

— Призраки хотели, чтобы ты вернулась, — говорит Тилли, глядя на меня широко раскрытыми голубыми глазами.

Я вздрагиваю, сглатывая комок в горле.

— Для человека, который в них не верит, ты выглядишь бледной, дорогая.

— Ты сказала это только для того, чтобы я перестала плакать, — обвиняю.

— Отвлекающий маневр — отличная тактика, — весело говорит мне Тилли. — Ты готова взглянуть на свой гостевой дом? Я отремонтировала его в прошлом году. Конечно, единственными, кто в нем останавливался, были пыльные кролики и папы-долгоноги. Кто-то был слишком занят, чтобы приехать погостить.

— Я бы не стала тут оставаться, даже если бы приехала. Я бы остановилась в главном доме. — Неверие морщит мой лоб, и я минуту смотрю на нее. — Ты же не можешь сейчас говорить серьезно.

Раздраженная на нее и на себя за то, что раздражаюсь на нее, я открываю дверь, и сентябрьская техасская жара сбивает меня с ног.

Маленький гостевой домик совершенно не похож на викторианский, который едва виднеется вдали. Архитектура casita3 очаровательна сама по себе, и Тилли, похоже, не пожалела средств на восстановление ее былого великолепия. Коричневые стены с лепниной и красная плитка уютно смотрятся среди живых дубов и серебристого шалфея.

Я прикрываю глаза рукой, с недоверием глядя на табличку на входной двери.

— Тилли… это что, неоновый член? Ты повесила неоновый член на входную дверь?

Из ее уст вырывается многострадальный вздох, и она закрывает дверь машины, вставая рядом со мной, когда мы обе наклоняем головы, рассматривая член на двери.

— Мне дали на него отличную скидку, — говорит она, и я поднимаю на нее брови. — Никогда не могла упустить возможность купить член.

Я задохнулась воздухом.

— Я даже не…

— Тебе понравится внутри, — взволнованно говорит она, и я следую за ней, испытывая гораздо больший трепет, чем на пути сюда.

Один взгляд на внутреннее убранство говорит о том, что я не зря волновалась.

Глава 2

Уорд

В машине моей сумасшедшей соседки очередная компания незамужних женщин. Я уверен. Один взгляд на симпатичную темноволосую девушку рядом с ней, когда она проезжала мимо, ликующе улыбаясь, и я понимаю, что меня ждет еще одна бурная неделя пьяных женщин, выкрикивающих мне странные просьбы.

Черт. Я бросаю лопату, разгоряченный и встревоженный во всех самых худших смыслах.

В основном просто чертовски жарко, потому что Техас как будто не понял, что последние несколько дней сентября не должны быть похожи на место в первом ряду в подмышке у Сатаны.

Температура просто отвратительная, и я знаю, что мой характер тоже, но мне надоело, что эта Тилли мучает меня пьяными девицами, стремящимися превратить мою жизнь в ад.

Я стискиваю зубы, бросаю перчатки поверх лопаты и решаю, что пора, наконец, сказать соседке пару слов.

Какие именно слова, не знаю, но я придумаю что-нибудь подходящее во время короткой прогулки до маленького домика, который примыкает к моему участку… вместе с компанией пьяных в стельку женщин, которые снимают этот коттедж для вечеринок каждые выходные и не дают мне покоя своими выходками.

— Так больше не может продолжаться, — рычу я себе под нос, и пот течет у меня между лопаток. — Хотите шоу? Я устрою вам шоу.

Тень деревьев обеспечивает кратковременное облегчение от палящего солнца, и меня охватывает озноб, когда перехожу невидимую линию, разделяющую два наших участка. Тилли, которая при первой нашей встрече казалась совершенно нормальной и доброй, оказалась абсолютным бичом моего существования, делая все, что в ее силах — в первую очередь устраивая изматывающие меня девичники, — чтобы выжить меня из дома.

И купить эту полоску земли, которая была предметом раздора между нашими семьями на протяжении многих поколений, или так она говорит.

Я здесь не жил. Я переехал пару лет назад, когда унаследовал эту собственность и решил, что хватит с меня большого города.

Я представлял себе кур, может быть, коз. Как буду проводить время за посадкой овощей, выдергиванием сорняков и удаленной работой. Может быть, даже, не дай Бог, заведу друзей в этом крошечном городке.

Но в результате я получил год или около того спокойствия и избыток помидоров, а затем последние восемь месяцев полного и абсолютного хаоса благодаря хитроумному плану Тилли по вытеснению меня с моей земли.

И встречи с клиентами, на которых ориентирована ее маленькая сдаваемая в аренду недвижимость.

Конечно,