Шрифт:
Закладка:
Закончив с обувью она резко разогнулась и вскинула свой взор на Александра. Это произошло настолько быстро что он не успел отвести свой взгляд и девушка явно заметила куда он смотрел. В её глазах блеснуло веселье и она чуть слышно фыркнула, видимо, довольная произведённым эффектом на незнакомого «ботаника».
— Ганна, це Андрій, друг нашого Михася… — по-украински представил его Павло, подходя к ним. — Ти давай, йди, я потім скажу коли зустрінемося!
На лице девушки возникло секундное замешательство, когда узнала что незнакомец друг Михася, и Саша заподозрил что это и есть та самая Ганна, в которую был влюблён замученный им «Хохол». Она явно не хотела чтобы этот Андрей рассказал о том что видел её в квартире соратника по ячейке. Но тут уж Саша ничем не мог ей помочь, хотя его позабавила эта ситуация.
— Вітаю, Андрій… — а потом тут же добавила: — І до побачення!
Александр не стал отвечать вслух, плохо зная украинский язык. Это было бы подозрительно для друга Михася, украинского националиста и члена ОУН, не знать родной язык, поэтому он ограничился приветственным кивком. Ганна, обернувшись к Сердюку, улыбнулась, помахала ему ручкой, схватила сумочку с вешалки и тут же упорхнула, оставив после себя слабый аромат незнакомых цветочных духов.
— Що, сподобалось? Гаряча дівка, просто вогонь! — усмехнулся Павло, поманив его за собой в комнату. — Ти не дивися що на вигляд вона така звичайна… Зовнішність оманлива, запам’ятай!
Вот с этим Саша был абсолютно согласен, внешность обманчива, и он сам этому подтверждение!
— Гаразд, давай про діло! Що там трапилося з Тарасом та Міхасом? Що ти бачив? — нетерпеливо спросил Сердюк, вдруг перестав хвастаться своей любовницей и резко посерьёзнев.
Александр не торопился отвечать. Он прошёлся по комнате, окинул её взглядом и медленно кивнул сам себе. В принципе, почти всё необходимое тут было, так что пора начинать…
— Що мовчиш? Говори, колись мені з тобою довго розмовляти, справи ще є! — нетерпеливо сказал Павло, нахмурившись и садясь на разложенную постель.
Саша шагнул к нему и резко ударил кулаком прямо по животу. Испытанный удар не подвёл и Сердюк, всхрапнув, согнулся на кровати, прижимая руки к пострадавшему месту. Его рот широко раскрылся, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха а распахнутые от боли глаза со злым недоумением смотрели на Александра.
Но тот не терял времени зря. Он порвал кусок простыни и сноровисто связал противнику ноги, крепко и надёжно. Затем, использовав второй отрезок материи, сделал то же самое с руками, оторвав их от живота, несмотря на слабое сопротивление Сердюка. Тот вот-вот должен был малость прийти в себя, а значит каждая секунда на счету. Теперь остался кляп… Уже оторвав третий кусок простыни для этой цели ему на глаза попались кое-что другое… и во рту Павло, хотя тот уже рычал и мотал головой, оказались его же собственные носки! Запихнув два пыльных чёрных комка тому в пасть Саша схватил оторванный кусок простыни и сделал полноценный кляп, завязав его на затылке. Всё, дело сделано! Хотя, нет! Он подошёл к окну и плотно закрыл его, чтобы изнутри квартиры доносилось как можно меньше звуков. Вот теперь можно и поговорить… Точнее, произнести монолог, в силу того что его невольный собеседник пока решил помолчать. Сам ход беседы Александр предварительно продумал, так что вперёд!
— Ну что, Павло, здравствуй! — поздоровался он на польском языке, похлопав его по груди. — Ты же уже понял что никакой я не Андрей, верно? На самом деле меня зовут Анджей, я хорунжий Войска Польского. Не буду ходить вокруг да около… Мне нужна информация и ты мне её дашь. Причём дашь в любом случае, весь вопрос лишь в том останешься ты жив после этого или нет. Я хочу чтобы ты рассказал мне всё что знаешь о некоем Дмитро Мироне из вашей краевой экзекутивы. Его внешность, где скрывается, какая охрана… словом, всё! А если вздумаешь врать или запираться… тогда придётся тебя пытать! — с виноватым видом развёл руками Саша.
Со стороны, наверное, это выглядело дико. Молодой парень, типичный на вид «ботаник» в очках и с усиками покровительственно общался с тридцатилетним мужиком, связанным своей простынёй. Но это так и было, несмотря на крайнее недовольство последнего.
На монолог Александра последовала вполне ожидаемая отрицательная реакция. Оно и понятно, большинство украинских националистов были идейными борцами с русскими и поляками, а потому ждать от них сотрудничества без применения насилия было бы наивно. Даже тому же Михасю, относительно недавно вступившего в организацию, пришлось сломать три пальца и угрожать выколоть глаз прежде чем тот раскололся. Нет, как бы не убеждали Сашу что пропаганда это голимая туфта, он был с этим не согласен. Если правильно обработать человека можно полностью поменять ему мировоззрение, повернув на сто восемьдесят градусов. А уж если тот и сам до такой обработки симпатизировал идее, то потом получался такой фанатик которому и смерть не страшна за свои идеалы. Относительно Сердюка Александр ещё сомневался, тот сверкал глазами от ярости и старался освободиться, но почему-то не производил на него такого же впечатления как Тарас. Вот убитый им зрелый мужик да, это был полностью мотивированный украинский националист, который сам бы никогда не пошёл на сотрудничество, но боль от тела всё же сломила его дух, доведя до предела выносливости.
— Ладно, я так и думал… — кивнул Сердюку Саша, наклоняясь над своей жертвой. — Нет так нет, ты сам сделал свой выбор…
И стащил его с кровати на пол. А потом начал бить. Сильно и жестоко, без всяких угрызений совести, зная что это враг и любое милосердие к нему тот использует против него. Руками и ногами, молча. Тот мычал от боли, крутился, дёргался… Бесполезно. После десяти минут обработки Павло скрючился на полу в позе младенца, пытаясь максимально закрыться от ударов Александра. Посчитав что достаточно, Саша присел над ним, постепенно успокаивая дыхание. Вроде бы бить безоружного и беспомощного человека неправильно, не гуманно, но а как иначе? Был бы у него какой-нибудь скополамин то он, конечно, применил бы его. А так приходится действовать старыми и кровавыми методами.
— Павло, ты так и не понял… — тихо заговорил он, нагнувшись ещё ниже. — Вы, хохлы, всегда были под нами, панами! Холопы всегда остаются холопами, понимаешь? Даже
