— Ну извините, я как-то не подумал о том чтобы сообщить вам заранее где и куда я свалюсь! — не остался тот в долгу. — Но если дело только в этом то не беспокойтесь, я в красках распишу как вы спасли меня и ваш командир как минимум объявит вам благодарность.

— Сомневаюсь… — покачал головой Гюнтер, тоже принимаясь за шоколад и поделившись с Майснером. — Сами знаете, начальство оно такое… Не любит инициативу подчинённых. Накажет даже за хорошее, если это не согласовано с ним. Ладно, что мы всё о грустном? Георг, доставай свою фляжку, я знаю что там не вода! — окликнул он своего водителя.

Усмехнувшись, тот открутил пробку и, втянув ноздрями её содержимое, с сожалением передал ему.

— Командир, прошу, только не всё! — попросил он, состроив жалобную мину.

— Ммм… Вино? — удивился Шольке, отпив пару хороших глотков и передав посудину пилоту. — Я думал, шнапс?

— Был и шнапс… — удручённо поведал Георг, с грустью наблюдая как Ганс Филипп присосался к дармовой выпивке. — И даже коньяк. Только всё это богатство сейчас горит там… — он мотнул головой в сторону «Здоровяка», к этому времени почти полностью охваченному огнём.

— Что? Ты превратил мой броневик в передвижной склад алкоголя⁈ — Гюнтер настолько удивился что даже забыл что у него в руке тает шоколадная плитка. — Какого чёрта, Майснер⁈

— Извините, командир, просто я решил что это самое безопасное место в нашем отряде! — повинился супер-водитель, виновато разведя руками. — Сами же знаете, хранить его в хозяйстве нашего повара опасно, сам его выдует… Кто же ожидал что вы решите сегодня побыть спасателем?

— А, то есть это я виноват что мы лишились всего запаса алкоголя? — Шольке не знал что ему делать, смеяться или злиться. Хотя, должен был и догадаться, видя что тот часто о чём-то шепчется на привалах с Зигелем, командиром его машины.

— Ну, не всего… — замялся Майснер, принимая флягу от Ганса Филиппа и взбалтывая её. Поморщился, поняв что там осталось куда меньше чем он ожидал. И признался: — В других машинах ещё кое-что есть. Но основной запас был именно у вас…

Внезапно их беседу нарушил пилот, который вдруг фыркнул, откинулся на землю и начал хохотать, с трудом выговаривая слова:

— Ох… ну и выдумщики… ха-ха-ха… прятать пойло в боевой машине… надо же додуматься?.. Если ребятам расскажу то не поверят… ха-ха-ха… Вы, эсэсовцы, точно на всю голову ударенные… ха-ха-ха!!

Заразительный смех лётчика невольно захватил и Гюнтера, присоединившегося к нему. Даже Майснер не смог удержаться и начал фыркать, отчего вино брызнуло у него из носа. Это ещё больше добавило им веселья и несколько минут вся троица громко хохотала, сбрасывая напряжение от тяжёлой ситуации и ожидание возможной смерти…

…Прошло больше часа прежде чем над их головой послышался приближающийся свист и на том берегу начала содрогаться земля, выбрасывая в воздух обломки асфальта и куски кирпичей от разрушающихся зданий. Даже отсюда чувствовалась дрожь земли от работы тяжёлой артиллерии. Вот только, на взгляд Шольке, что-то её было маловато. Он видел стоящие в тылу батареи лёгких и тяжёлых гаубиц, по идее огонь должен был быть намного мощнее. Значит, берегут снаряды? Или часть артиллерии работает по другим целям? А может по ней отработала вражеская, как это случилось южнее моста, когда сорвалась атака Вермахта? Хотя чего гадать, хорошо хоть так помогает…

Огневой шквал бушевал больше получаса, медленно но верно превращая некогда красивые городские дома в груду развалин. Часть снарядов, насколько смог заметить Гюнтер из своего укрытия, обрушилась и на баррикады, перегораживающие улицу от моста вглубь города. Разорванные и изуродованные корпуса автомобилей и трамваев раскидало в стороны, так же как и другие составляющие основу укрепления. Наскоро сооружённые преграды не смогли противостоять ярости немецкой артиллерии и теперь танки Вермахта могли идти на север… При условии если преодолеют проклятый мост, ставший костью в горле наступающих частей. В довершении всего прилетели четыре «Штукас», сбросили бомбы на горящие развалины домов и улетели, прежде чем вражеские истребители, дерущиеся в вышине с «птенцами Мильха», успели спуститься вниз и помешать им.

А потом, вселив в сердца всей троицы невыразимую радость, на дороге и из тех самых зарослей, которые были так недостижимо близко, появились цепи пехоты и больше десяти танков, на малом ходу приближающиеся к ним. «Двойки», «тройки», «четвёрки» и «чехи» стягивались к мосту словно сжимающаяся подкова. Вражеский берег молчал, но наступающие не стали торопиться, видимо, уже наученные горьким опытом.

Шольке, Майснер и лётчик отчаянно махали руками, чтобы свои случайно не расстреляли их, но всё обошлось. Через несколько минут передовые цепи солдат Вермахта добрались до них, удивлённо поглядывая на чумазых людей, сидящих за остывшей кормой уничтоженного танка.

«Здоровяк» сгорел почти полностью, осев в землю деформированными от жара ободами колёс. Огонь уже погас, истощив сам себя, лишь из распахнутого люка и других щелей по-прежнему поднимался дым. Он оказал своему бывшему хозяину последнюю услугу, не разлетевшись на части от взрыва бака с горючим. Учитывая как близко броневик стоял к их укрытию последствия детонации могли быть печальными для всех троих.

— Вы кто такие? — подошёл к ним какой-то пехотный лейтенант в щегольской фуражке и с «Люгером» в руке. — Что тут делаете?

Его юное лицо явно указывало что звание своё он получил недавно. Скорее всего, был фенрихом. Но не точно. Да и неважно это для Гюнтера. Шлемом офицер явно пренебрёг, да и вместо куда более подходящего пистолета-пулемёта выбрал пистолет… Что ж, это его выбор, Шольке ему не отец чтобы читать нотации.

Гюнтер расстегнул ворот маскировочной куртки, чтобы тот видел с кем разговаривает, и представился сам. Заодно сказал про своих спутников и причину своеобразного пикника на обочине. Это вынудило лейтенанта вытянуться в стойку, несмотря на неподходящую ситуацию. Тоже понятно, строевые привычки, накрепко вбитые в училище, так быстро не проходят. Видишь вышестоящего, тело само реагирует. Его взвод, чуть больше тридцати человек, расположился поодаль, дожидаясь окончания беседы своего командира.

В это время англичане, наконец, немного очухались от германских увесистых «подарков» и начали активность. Засвистели пули, пока ещё редко, вынудив солдат пригнуться и залечь. Танки, остановившись метрах в пятидесяти от моста, завертели башнями, выискивая цели.

— Лейтенант, у нас раненый, нужен транспорт! — распорядился Шольке, пользуясь тем что он выше по званию.

Тот снова вытянулся