— Не стоило, — согласился он. — Если тебе так неприятны мои действия, достаточно было сказать. Я не собираюсь тебя преследовать, — он сделал паузу. — Я тебя услышал.

Я почувствовала, как мои плечи опускаются.

Мне была приятна его забота. Если подумать, ни один мужчина в жизни не заботился обо мне так ненавязчиво и всегда по делу. Даже отец. Этот вообще никак не заботился.

Но опять промолчала.

Не умею я говорить мужчинам о своих чувствах.

— Пойдем, уже поздно, — он продолжил путь, не проверив, иду ли я следом.

Ехали в полной тишине.

Я придумала целую речь, в которой извинялась перед ним и рассказывала, как тепло мне становится от его участия.

Несколько раз набирала воздух, чтобы озвучить ее, но так и не произнесла ни звука.

Только сжимала в руках подаренные им перчатки.

Возле гостиницы, он вежливо помог мне выбраться из автомобиля, холодно бросил: «Доброй ночи». И уехал, не оборачиваясь.

Если я и умею в этой жизни делать что-то лучше, чем лгать, так это всё портить. Получается всегда безупречно.

Глава 19

К утру легче не стало.

Вредная часть меня пыталась протолкнуть лозунг «Пусть катится, раз такой гордый». Но здравый смысл задавил фактами.

В этой ситуации неправа я.

По-хорошему, надо было пригласить Александра на обед, извиниться, наладить отношения. Ибо я хотела их наладить.

Но я знала, что скорее всего, когда увижу советника, язык опять онемеет. Как бы хуже не сделать.

Ужасно захотелось побыть с Анабель. Я написала Риду, и тот ответил, что племянница на занятиях в гимназии.

Пришлось договориться о встрече вечером.

Я написала Тому, пригласила со мной в Обитель.

Во-первых, надо познакомить его с Сатхи, чтобы он мог принести ей порталы.

Во-вторых, мне хотелось знать, как прошел разговор с Кристой.

В-третьих, Александр вчера подкинул интересную мысль про силу и мир. Что-то близкое говорила Анжелика.

А где искать информацию, если не в крупнейшей библиотеке на континенте?

Пешком было довольно далеко, но мы решили прогуляться. Погода снова баловала солнечными лучами.

Том был бодр и весел. Он задавал тысячу вопросов в минуту: об устройстве Обители, ее правилах, чему нас учат и как себя там вести.

Я с удовольствием отвечала и потихоньку оттаивала в его тепле, которым он делился со всеми без разбора.

— А меня пустят в библиотеку? — задал трехтысячный вопрос Том.

— Со мной пустят, а так туда пропускают только с письменного разрешения настоятельницы, — ответила я.

— Я все равно плохо читаю, — расстроился малец.

— Но буквы знаешь? — уточнила я.

— Учил давно еще, — он замолк.

— Почему забросил?

— Думал, на улице не надо оно, — ответил честно.

— Но теперь ты не на улице, так что начинай потихоньку заниматься, — посоветовала.

— Анна, — позвал Том, хотя я и так шла рядом.

— Что?

— Думаете, Стейн меня не бросит?

К горлу подкатил ком.

— Конечно, нет. Откуда такие мысли?

Он поправил сползающую на глаза шапку.

— Когда родители померли… вы же знаете, что они померли?

— Знаю.

— Угу, — он больше не удивлялся, что мне многое про него известно. — Так вот, меня к себе забрала тетка Ада. Она не тетка мне. Все ее так звали, и я стал. Она приютила попервой, а когда пошла в управу, ей сказали, чтоб не брехала, что баронский сынок у нее. Она и выгнала меня.

Вот тварь.

Хотела от империи получить содержание на ребенка или сразу на все наследство губу раскатала?

Но Том, которому на тот момент было всего семь лет, очевидно, решил, что причина в нем.

— А зачем она ходила в управу? — решила я навести его на правильные мысли.

Выводы, к которым приходишь сам, всегда кажутся честнее. Если просто скажу, что она гадина — поверит ли?

— Так как же… — он задумался. — Чтоб меня забрали? — спросил.

— Вряд ли, — проговорила я. — Сиротами не городская управа занимается.

— А кто?

— После Первой Революции Николаус Первый учредил попечительскую службу. Она есть в каждом королевстве, и туда сообщают, если нашелся ребенок. И они уже сами разбираются, чей он, не слушают никаких теток Ад. Если родственники есть, оформляют опеку. Если нет, селят в дом сирот. Их курирует императрица. Насколько знаю, сейчас там… лучше, чем было поначалу.

— Знаю я, как там, — буркнул Том.

Я не стала его переубеждать. Он все-таки на собственной шкуре попробовал, а я бывала только проездом. Один раз гасила эпидемию в зародыше. Пару раз по сообщению о том, что к ним попала юная Владеющая. Кстати, оба раза соврали. Просто темноглазые девочки.

— А управа что делает?

— Уф, много чего, — я задумалась. — В основном оформляет документы. На рождение ребенка, на покупку земли или дома, на наследство, на государственные компенсации по потере кормильца или, наоборот, на иждивенца…

— Ком-пе-са… — попробовал он выговорить слово.

— Деньги, — пояснила я.

— Аа.

Он замолчал и нахмурился, соображая, что тетка Ада могла оформлять.

— Думаешь, она хотела, чтоб ей денег за меня дали? — через какое-то время спросил Том.

— Честно?

Он кивнул.

— Думаю, она пришла требовать денег, а ее послали… в попечительскую службу. Нельзя в империи просто взять ребенка, и сказать: «Вот, сирота, моим будет». Нужна справка, что этот ребенок не разыскивается, что не маг, не наследник какого-то рода и так далее.

— Но я маг. И наследник?

— И наследник, — подтвердила я. — Господин Стейн уже работает над тем, чтобы ты мог официально заявить о себе.

— Получается, это не из-за меня… — он замолк.

— Получается, не из-за тебя, — согласилась я, прекрасно понимая, что он говорит о тетке Аде. — Расскажи, как ты попал к ней? Что произошло?

— Думал, вы знаете.

— Нет, так глубоко я не смотрела. Расскажешь? — попросила.

— Да я уж плохо помню. Папка… — он замолк на секунду и исправился: — Отец мой ученым был. Придумывал оружие разное.

Я мысленно присвистнула. Все оружейники в империи работали либо на короля, либо напрямую на императора. Были, конечно, и нелегальные умельцы, но барон явно к таким не относился.

— Я тогда играл с мамой в спальне, а потом отец прибежал, сунул мне в руки что-то. Я потом допер, что это портал, тогда не понял. Он сказал, что любит меня и попытался мать щитом прикрыть, — Том замолчал.

Мы остановились на перекрестке, пропуская автомобили. Я взяла паренька за руку, чтоб, задумавшись, не попал под колеса. Дорогу перешли, но руку он так и не выдернул.

— Я очухался в городе на окраине. На горизонте, где наше поместье — только столб пламени