Шрифт:
Закладка:
Пока рабы выкладывали благовония, тонкие архенские ткани, мидонийский ковёр, кахамские украшения ‒ всё то, что редко встречается на столь дальнем севере, Кинана окидывала зал намётанным взглядом человека, выросшего во дворце. Женщина на деревянном стульчике у самого трона – для жены старовата, значит царица-мать или как там их называют у варваров? Давешний знакомец Зеслев встал слева от трона – доверенное лицо, телохранитель либо советник, либо всё вместе. При взгляде на троих мужчин рядом с «царицей-матерью», Кинана еле сдержала смех, так эти варвары в изукрашеной перьями, шнурами и вышивкой одежде напомнили ей приснопамятного Парамена с братцем. Видимо, какой-то знатный клан, шнуровка на штанах одинаковая, да и внешне похожи. Этот – молодой сторонник юного царя, этот заявился поглазеть и показаться в новом наряде, а вон тот из небогатых, пришёл выискивать милости. Нарядить всех в гиматии и хитоны, состричь длинные завитые косички, отрастить бороды, и выйдет точь-в-точь ордейский двор.
– Так значит, это ты победила отца? – Ангвеземест смерил Кинану взглядом, – А с виду и не скажешь.
– «Под шкурой быка вполне может поместиться лев…» – в тон ему процитировала Кинана любимую присказку дяди. К её удивлению, варвар кивнул.
– «Размышление о стратегиях», – сказал он. – Великий труд, полезный каждому воину. Неужели у вас его читают и женщины?
– Думаешь, мог бы кто-то, не знакомый со «Стратегиями» одолеть твоего доблестного отца? Это и так-то было непросто – он был великий воин.
– Славно сказано, – Велевойс рассмеялся, обнажив крупные белые зубы. Среди гисеров пробежал одобрительный шепоток. – Приветствую тебя ещё раз, царица герозов, победительница достославного Ангвеземеста. Твой приезд – честь, будь моим дорогим гостем. Мы отметим это пиром и славной охотой.
– Благодарю за гостеприимство и жду случая разделить трапезу со славным вождём Велевойсом, – ответила Кинана, вновь оглядывая зал. Трое возле трона – кажется, с ними нужно держать ухо востро, причём и самому Велевойсу. Впитаное с молоком матери чутьё позволяло дочери царя распознать придворные партии и их силу, просто осмотревшись, а варварам до искушённых в притворстве эйнемов было куда как далеко. Троица у трона очень влиятельна, как бы не правители при юном и неопытном вожде. Либо хотят быть таковыми.
– Я не заставлю ждать с угощением, – улыбнулся вождь. – Представляю тебе мою мать, Гезевру.
Красивая женщина со строгим лицом и чёрными как смоль волосами, чуть тронутыми сединой. Такая не уступит ни капли власти и почёта, даже лишившись мужа-правителя. Хромого осла против Оникса, что эта Гезевра пытается вертеть сыном, а местная знать ищет её милости. Женщины обменялись сухими приветствиями, и Кинана на миг почувствовала себя невесткой, которую привели в дом, не спросясь материнского совета.
– Братья моей матери Гослов и Тавсалзат, мой двоюродный брат Леверез, – представил Велевойс ту самую троицу. Представил вторыми. Значит, родичи «царицы-матери», и наверняка из высшей, по местным меркам, знати. Жадные до власти дядья при молодом правителе, с этого в Герийском царстве начался добрый десяток смут.
– Зеслева ты уже знаешь, он начальник моих сочашников, тот, кто учил меня держать клинок. Я ему доверяю, как себе, так же, как и мой отец, – седовласый воин коротко склонил голову. И здесь Кинана не ошиблась: доверенное лицо, да ещё и воспитатель. Не зря этот Зеслев напомнил ей Сосфена. А судя по взглядам царских родичей, их отношения с Зеслевом ничуть не лучше, чем у Сосфена со свитой Талаи.
Представление прочих вельмож затянулось, но Кинана знала от Аттала, что таков был гисерский обычай. Вожди меньших кланов, свита вождя с должностями виночерпиев, конюших, хлебодаров и всё в этом роде. Жрецы гисерских богов, из которых самый главный, в пышной шапке из орлиных перьев, чтил покровителя грома Тавеза. Какие-то местные богачи и прочие важные люди. Царица поприветствовала всех и сама, в свою очередь, представила Аркиппа и Аттала. Имя последнего, впрочем, было известно и Велевойс даже похвалил доблесть «Чёрного героза». Аттал оставил в здешних краях весьма долгую и малоприятную память, командуя конницей царя Пердикки, но у варваров сожжёные деревни и убитые сородичи вызывали чувство не мести, а уважения. В каком ещё краю сын бы встретил убийцу отца как дорогую гостью и усадил за собственный стол?
Окончив представление, Велевойс в очередной раз превознёс доблести гостьи и посулил богатый пир, после чего поручил Зеслеву проводить Кинану с её «вождями» в отведённые им покои. Сопровождаемые царским воспитателем, герийцы углубились в лабиринт коридоров весьма немаленького дома.
– Кажется, мой приезд на руку вождю Велевойсу, – негромко сказала Кинана. Зеслев шёл подле неё, Аттал и Аркипп, по знаку царицы, чуть поотстали.
– Что ты имеешь в виду, санаизарке? – на лице воина не дрогнул и мускул, но Кинана почуяла, что он весь обратился в слух.
– Положение молодого вождя непрочно, он ещё не заслужил всеобщего уважения. Малые кланы повинуются ему не так, как отцу. Самые сильные ждут случая оспорить его власть, а мать с братьями хотят им управлять. Общую дерзость сдерживает только страх друг перед другом. Приезд царицы Герии – настоящий подарок. Воины, простонародье и мелкие кланы станут уважать вождя больше. Велевойс опирается на них потому, что не хочет быть обязаным кому-то сильному. Это мудро.
– Почему ты мне это говоришь? – бесстрастно спросил Зеслев. В умении играть лицом этот варвар мог бы, пожалуй, поспорить и с евнухом Эпифаном.
– Потому, что это ты дал вождю такой совет, – спокойно ответила Кинана.
– И что из этого следует? – щит невозмутимости дал слабину, в голосе гисера послышалось любопытство. Кажется, он удивлён. Это хорошо.
– Я помогу вождю Велевойсу. Я знаю, что должны увидеть его подданные, и они это увидят. Он может считать меня союзником, и если ему нужен совет или поддержка, пусть смело идёт ко мне. Я делаю это в знак нашей будущей дружбы и надеюсь, что эта дружба будет крепкой и взаимной. Насколько это важно и что с этим делать – решать тебе.
Остаток пути они проделали в молчании. Когда Кинана уже зашла в отведённую ей комнату, Зеслев обернулся.
– А ты умная женщина, царица герозов, – усмехнулся он и, почти
