Шрифт:
Закладка:
– Свобода… – мрачно произнёс советник Олитрион, немногословный здоровяк, настолько огромный, что за ним можно было укрываться от солнца. – Была ли хоть одна тиранния, которая не боролась за свободу? Это слово в Эйнемиде треплют слишком часто.
– Но на сей раз, это правда! Эфер ищет гегемонии, он хочет править всеми народами Эйнемиды, а правит он как тиранн. Если кто-то не желает жить по их правилам, они карают целые города и страны – голодом, нищетой, а когда и напрямую, оружием. Пол-Эйнемиды платит им дань, на которую эферияне украшают свой город и бесплатно кормят свою чернь хлебом. Не благо ли для эйнемов укротить эферскую гордыню?
– Это правда, но ваша… – хмуро сказал Олитрион.
– Олитрион прав, – кивнул Эпифелем. – Эферияне утверждают, что объединяют Эйнемиду на благо эйнемов, дают союзникам защиту, просвещение, торговлю и демократию…
– Нам не нужны ни их защита, ни их демократия, – гневно бросил Хилон. – Самые благие намерения становятся злом, если их навязывают насильно.
– Допустим, – сказал Архел. – Допустим, что эферияне ‒ зло и их необходимо остановить, но что будете делать вы, если победите?
– Установим справедливый порядок, восстановим Синод…
– В котором будут главенствовать победители, так ведь, Хилон? – Архел улыбнулся.
– Нужно установить такой уклад, где все полисы смогут иметь право голоса. Конечно, в зависимости от силы и значимости.
– Так разве не такой уклад предлагают эферияне? – всё с той же спокойной улыбкой спросил урвософорец. – Будучи самыми сильными, они хотят обустроить Эйнемиду так, чтобы их голос был сильнее прочих. Что изменится, если мы поменяем Эфер на Сенхею и Левану?
– Возможно ты прав, – осторожно промолвил Хилон, глядя собеседнику в глаза. – Действительно, среди многих всегда кто-то будет главенствовать, ибо ни люди, ни полисы не равны между собой, и всё же единоличная тиранния пагубнее прочих порядков, кроме, разве что, полного безвластия. Если, вместо гегемонии Эфера, дела Эйнемиды будут совместно решать Сенхея, Левана, Гилиф и другие, будет гораздо лучше. Разрешая свои противоречия, они смогут уравновешивать друг друга…
– Пока не передерутся между собой… – вставил Олитрион.
– Мой товарищ снова прав, – кивнул Архел. – Я понимаю, почему сражаетесь вы, но мы не видим, чем наше вмешательство поможет эйнемам, ибо из двух возможных вариантов сложно предпочесть один. Гегемония Эфера не принесёт блага эйнемам, это очевидно, они слишком самонадеянны и себялюбивы, но хуже ли это постоянных склок между полисами? Нам нужно выбрать между двух зол одно, это плохой выбор, Хилон.
– Если я не ошибаюсь, ваше положение сейчас непростое, – сказал седовласый советник Тейтер, прежде чем Хилон успел возразить.
– Это так, скрывать не стану. Наше войско было разбито Исократом, погибли оба полководца – мои друзья. Эферияне и латарийцы разграбили Ликадию. Недавно пришли вести из Халидии, там Эрептолем тоже заставил филисиян отступить, он сильно разорил их страну…
– И морем тоже сейчас тоже владеют эферияне.
– Мы удерживаем ключевые проливы и можем им вредить. На суше гилифияне отбросили латарийцев. В Сенхее и Леване мы можем собрать войско, да и Филисии помогут, но да, весной нам придётся непросто. Именно поэтому нам и нужны вы.
– Чтобы война длилась дольше? – поднял бровь Тейтер. – Посмотри, что происходит в Эйнемиде, Хилон. Поля завалены телами, города и деревни в разорении, войска жгут и разграбляют запасы зерна. Этой зимой, в Эйнемиду придёт голод. Весной всё это продолжится. Вместо сева селяне будут прятаться по лесам да уходить в разбойники. Как бы всё не решилось, это должно решиться до лета, иначе следующей зимой будет ещё хуже. Ты же предлагаешь нам вступить в войну, чтобы затянуть её на годы.
– Так что же нам, добровольно склониться перед эфериянами? – сдерживая раздражение спросил Хилон.
– Вам – нет, – сказал Архел. – На вас напали, вы защищаетесь, но мы не видим, чем наше вмешательство поможет Эйнемиде. Скорее, оно может ей навредить. Таково мнение Совета.
Беседу прервало появление юноши в простом чёрном хитоне, явившегося забрать пустые блюда. В Метониссе не было рабов, здесь считали, что сам вид рабского труда оскорбляет свободного человека. Обязанности прислуги исполняли воспитанники так называемых «выводков», где под строгим надзором воспитывались все юноши от семи до двенадцати лет. В тринадцать, наставники, на основании склонностей, успехов в учении и потребностей государства, определяли воспитанника в сословие воинов, земледельцев либо строителей, после чего начиналось семилетнее обучение ремеслу. Девушек воспитывали также совместно, но обучали всех одинаково. С тех пор, как девушке исполнялось шестнадцать, любой гражданин мог предложить ей замужество. Хорошим тоном считалось жениться в год получения гражданства, холостяков в Метониссе осуждали.
– Хорошо, раз вы решили, пусть будет так, – сказал Хилон, ни на кого не глядя. – Молю богов, чтобы ваше решение не обернулось бедой для Эйнемиды и не залило её кровью эйнемов, той самой, что вы не желаете проливать… Что насчёт другой моей просьбы?
– Надеюсь ты правильно понимаешь, почему мы отказали, и не станешь держать зла, – сказал Архел. – А что до твоей просьбы, всё уже готово. Мы послали весть соседям. Они согласны тебя принять. Завтра за тобой пришлют челн.
– Благодарю, – ответил Хилон, стараясь, чтобы ответ не прозвучал слишком сухо. – И за помощь, и за гостпреимство.
– Это хороший день для паломничества на Мойру, – заметил Эпифелем. – Эретерион – месяц Неумолимого, а тринадцать – одно из его чисел. Если погостишь у нас ещё месяц, можешь причаститься и к таинствам Всеприемлющего. Паломничество начнётся с третьего числа урвосиона, до тех пор мы будем рады видеть тебя гостем.
– Боюсь, что столько времени у меня нет. Что ж, благодарю вас ещё раз, за всё. Тогда я пойду, мне нужно готовиться к отъезду.
Советники проводили уходящего Хилона понимающими улыбками. Обеспокоенно взглянув на старших товарищей, Агесиполид дождался разрешающего кивка Архела и вышел следом.
