У меня перехватило горло, и я не мог произнести ни слова. Я смотрел на маму. Спящую на кушетке. На полпути к смерти из-за того, что она попыталась меня спасти.

– Пилюля, – сказала Лола, – излечит то, что сделали с ней Леди, но не разбудит. Она будет спать здесь, в безопасности, пока ты за ней не вернёшься и не заберёшь её, целую и невредимую.

– А если я не вернусь? – прохрипел я. От осознания, что это более чем реальный исход, на душе скребли кошки.

Чтобы выжить, мне необходимо было последовать за Эриком. Следовать за Эриком могло оказаться смертельно опасным. Я мог умереть и не увидеть маму.

– Тогда я выжду, прежде чем дать ей камень. Даже если пройдёт сотня лет, прежде чем Леди потеряют её след. У меня есть время и место в доме. Я позабочусь о её безопасности.

– И она проснётся через сотню лет и узнает, что её сын погиб? – Девон замотал головой. – Нет, так с ней поступать нельзя. Это убьёт её так же верно, как если Леди её разыщут.

– Это не твой выбор. – Лола вскинула руку в запрещающем жесте. – Выбирать только Брайанту. Даже я не вижу, кто выберется из теней, что клубятся у наших ног. Но я знаю, что такое мамы, и знаю, как тяжело видеть смерть своей мамы.

В комнате стало тихо, как в склепе. Все уставились на меня – примерно тем же взглядом, каким я сам смотрел на маму. Я хотел, чтобы она открыла глаза. Хотел поговорить с ней и спросить, что мне делать. Но я точно знал, что она скажет. Она непременно попросит меня не ходить под землю, и тем более – без неё.

– Ты позаботишься о ней? – спросил я, даже не пытаясь скрыть ползущие из глаз слёзы.

Лола кивнула:

– Я никому не позволю ей навредить, лапушка.

– Голубая пилюля.

Лола взяла её с подноса и вложила в мамин рот. Голубая дымка вытекла из маминого рта и укутала её. Дымка становился всё плотнее и тяжелее и сгустилась так, что я уже не мог разобрать маминого лица, и меня охватило желание – нет, потребность – прогнать мглу. Обнять маму и сказать ей, что я люблю её и жалею обо всех гадостях, которые ей говорил, о каждом случае, когда она сама называла меня своей головной болью. Но дымка сохранит ей жизнь. И тогда я сел и стал смотреть, как мамино лицо скрывается за этим покровом.

Слёзы катились по моим щекам, пока дымка сплеталась в мерцающий и твердеющий на глазах кокон.

– Золотце, отнеси её в нижнюю комнату, – сказала Лола.

Эрик шагнул вперёд и, подняв кокон одной рукой, стал толкать его перед собой, словно он вовсе ничего не весил. Он вышел сквозь оранжевый занавес.

– Нижняя комната – самое безопасное место здесь, – сказала Лола.

Элизабет вложила руку в мою ладонь. Три дня назад я отдал бы всё, лишь бы она взяла меня за руку. Но в ту минуту я был готов отдать что угодно, лишь бы вернуться назад, в то время, когда моей худшей проблемой было то, что я не мог придумать, что сделать, чтобы самая красивая девушка Нью-Йорка обратила на меня внимание.

– Вы двое тоже никуда не идёте. – Я покосился на Девона. – Я пойду с Эриком, но вы…

Элизабет и Девон набросились было на меня, но Лола их опередила.

– Пампушечка и касатик отправятся с тобой. – Её голос прозвучал странно гулко, словно стены в комнате были не из драпировок, а из мрамора. – Я понимаю, ты хочешь защитить своих друзей, и это показывает, что ты хороший мальчик. Но судьба свела вас троих и никуда, кроме смерти, не отпустит вас, пока всё не закончится. Твоя мама не должна была ввязываться в этот переплёт. Но всех вас золотые нити судьбы связали в премиленький бантик.

– Но они не могут использовать магию. – Я зашагал перед столом.

– Не мельтеши и съешь чёртову булочку. – Лола швырнула мне булочку.

Теплота сдобы в ладони немного меня успокоила. Я откусил кусочек и почувствовал, как паника, бушующая у меня в груди, немного отступает.

– Ты когда-нибудь слышал выражение «гасить огонь огнём»? – поинтересовалась Лола.

Я кивнул.

– И иногда это помогает, а иногда нужно ведро воды или огнетушитель. Верно, лапушка?

Я поднял подбородок, чтобы кивнуть, но потом затряс головой.

– Бороться с магией можно не только швыряясь заклинаниями. – Лола подошла и, забрав у меня булочку, затолкала остатки мне в рот. – Вам нужно лишь увидеть путь и решиться на него ступить. Но ни один из вас не выживет, если вы разделитесь. И мне даже не нужно вглядываться в тени, чтобы это увидеть, лапушка.

– Брайант, ты мой лучший друг. – Девон вскочил на ноги. – Твой бой – это наш бой. Я тебя не брошу.

– И я не брошу, – сказала Элизабет.

– О, благородство юности, – протянул Эрик, вновь выходя из оранжевых занавесок. – Был я хоть когда-нибудь таким благородным?

– Точно могу сказать, никогда, – усмехнулась Лола. – А теперь, дорогие мои, – произнесла она, внезапно посерьёзнев, – одно предчувствие не оставляет меня: таких неприятностей вы никогда не видели. – Она взяла Эрика за подбородок. – Я ненавижу ходить в чёрном. Этот цвет меня угнетает. Так что сделай Лоле одолжение и вернись живым. Давай не будем портить мой гардероб.

– Мы постараемся. – Эрик чмокнул Лолу в щёку и на мгновение стиснул её пальцы в своих, а потом зашагал к чёрному занавесу. – Что ж, марш вперёд, наша армия шутов! Ещё осталось непобеждённое зло и несвергнутый режим! Вперёд, вперёд, день будет долгим!

– Не забудьте остатки булочек, дети, – хрипло сказала Лола, сунув нам по булочке в каждую руку. – Я позабочусь о ней. А ты о нём позаботься.

– Да, мэм. – Я оглянулся на оранжевый занавес. – И спасибо вам.

– Всегда пожалуйста, лапушка, – крикнула нам вслед Лола, когда мы вышли в темноту.

Глава 21

Обратный путь от Лолы сквозь темноту не смущал меня. На этот раз у меня не было ощущения, что я попал в ловушку и останусь в ней до конца своих дней. Напротив, мне хотелось, чтобы темнота не кончалась. Когда мы выйдем, я оставлю маму позади и поведу своего лучшего друга и Элизабет заодно навстречу опасности, которая может нас погубить. Ладно, вёл нас всё-таки Эрик. Но лучше мне от этого не становилось, нисколечко.