Шрифт:
Закладка:
К тому же терапевт, который заставляет себя осознавать и тщательно обдумывать все свои реакции во время терапевтической сессии, рискует загнать себя в обцессивно-компульсивный невроз или какое-то другое острое невротическое состояние и, тем самым, подвигнуть своего клиента поступить также. Чем больше он размышляет о том, что он сам думает и чувствует, и чем больше обсуждает своих внутренних демонов с клиентом, тем вероятнее, что для последнего это будет дополнительным стимулом, чтобы постоянно размышлять о своей собственной умственной деятельности и оставаться таким же больным. Этот метод самоанализа становится наиболее завораживающим, несмотря на его пагубность, как для терапевта, так и для его пациента. Главной целью почти каждого клиента в действительности является не усердная работа над изменением философских допущений, которые делают его больным, а умение жить относительно комфортно, сохраняя эти невыгодные убеждения. Имеются в виду допущения о том, что он все должен выполнять в совершенстве и что каждый значимый человек в его жизни должен любить его, чтобы он мог считать себя достойным человеком. Главная цель терапевта, если он хочет добиться реального результата, — выбить эти идеи из головы клиента и убедить его создать более правдоподобные, ориентированные на реальность системы посылок и ценностей, на основе которых он будет строить свою жизнь. Однако, когда терапевт постоянно занимается созерцанием своих собственных размышлений, у него почти не остается ни времени, ни сил, чтобы убеждать клиента отказаться от своих заблуждений; и оба запросто будут играть в игры друг с другом и «наслаждаться» egoisme a deux 4 или даже folie a deux 5 — отношениями, которые поддерживают ужасный статус-кво и никому не помогают. Основная проблема клиента обычно заключается в том, что он реагирует на нежелательную ситуацию слишком большим количеством негативных эмоций и, кроме того, продолжает то фокусироваться, то отвлекаться от своего чувства. Единственное, на чем он практически никогда не концентрируется, так это на причине этого чувства, то есть на иррациональных, разрушительных воображаемых посылках своих суждений. Лучше пусть терапевт будет и дальше показывать клиенту, что спутанные эмоции (чувство вины, тревога, депрессия и враждебность), которые он переживает, являются только симптоматической необходимостью. То, что стоящие за этими эмоциями значимые интериоризированные предложения клиенту необходимо ясно разглядеть и активно оспорить прежде, чем он сможет изменить их и почувствовать себя лучше, является когнитивной, бессмыслицей. Но если сверхсамоосознающий терапевт упивается во время терапевтической сессии своими собственными чувствами, вызванными переносом и контрпереносом, то у него появляется чувство снисхождения к себе, которое вряд ли поможет в работе со слишком снисходительными к себе и неустойчивыми к фрустрации клиентами.
Более того, человеческие чувства — плохие критерии для оценки правды и реальности. Если я остро чувствую, что за мной наблюдает добрый Бог, или что я действительно царица Савская и все против меня, то это еще не означает, что мои ощущения соответствуют действительности. Пока я обоснованно не проверю эти посылки и убеждения, стоящие за этими чувствами, я не смогу доказать что-либо, опираясь только на эти чувства (исключая состояния умопомрачения). Если я приду с этими ощущениями к терапевту, а он будет большую часть сессий рассказывать о своих чувствах ко мне и сопоставлять их с моими чувствами к нему, эмоции, которые мы таким образом изольем друг другу, могут точно так же укорениться в реальности, как мои первоначальные чувства превосходства или самоуничижения. Даже если наши чувства являются истинным отражением внешнего мира, — например, он говорит, что ненавидит меня из-за того, что я, по его мнению, веду себя совершенно несносно, а я говорю, что чувствую отвращение к нему, так как он мне не помогает, — то нет причин верить тому, что наше взаимное выражение этих чувств будет очень полезно. Настоящей терапевтической задачей является выявление наших базовых систем ценностей, которые вызывают негативные чувства, и изменение этих ценностей. Трудно представить себе лучший способ уйти от этой задачи, чем упоение взаимной ненавистью на терапевтических сессиях с клиентом.
Следующий пагубный аспект самоосознания — это предрасположенность к потворствованию своим желаниям. Если терапевт сильно занят переживанием, выражением и анализированием своих чувств во время терапевтической сессии, то он может легко отвлечься от проблем клиента и от фундаментального вопроса о причинах возникающих нарушений и способах их искоренения. Работа, направленная на выявление истинных причин нарушений, часто рассматривается как чрезмерно обременительная, и особенно теми людьми, которых мы называем психически больными. Именно эти люди склонны к созданию всякого рода бесполезных фобий, припадков, навязчивых идей и других психических нарушений, но они редко стремятся разрушить результаты своих негативных усилий и совсем не склонны к работе над изменением своих установок. Хотя человеку достаточно легко и приятно выражать свои эмоции и даже раздумывать об этом, хотя его может удовлетворить открытие интересных (а часто и слишком неправдоподобных) психодинамических объяснений этих чувств, ему гораздо сложнее проследить конкретные, простые, восклицательные предложения, которые он говорит себе, чтобы вызвать чувства. И еще труднее постоянно задавать себе вопросы и оспаривать эти предложения до тех пор, пока он не сможет обходиться без них или не преобразует их в более разумную философию действий.
В любом случае, чересчур увлекаясь самоанализом во время терапевтических сессий, терапевт рискует забыть о своей главной задаче — помощи клиент)'. В результате его поведение и методы работы могут существенно измениться, причем не в лучшую сторону.
1. Терапевт забывает, что его главной работой является все-таки помощь клиенту, а не самому себе.
2. Терапевт начинает игнорировать тот факт, что терапия — это работа, как его самого, так и клиента, а не удовольствие.
3. Терапевт начинает стремиться к немедленному удовлетворению, а не к постепенному длительному улучшению, то есть терапевт помогает пациенту почувствовать себя лучше, а не вы здороветь.
4. Терапевт перестает быть для клиента примером самодисциплинированной, хорошо упорядоченной жизни.
5. Терапевт может слишком быстро отказаться от трудной и длительной работы, которая обычно необходима, чтобы побудить большинство клиентов (особенно пограничных и настоящих психотиков) изменить свое мышление и незрелое поведение.
Тогда терапевт, который слишком беспокоится о своем само-осознании, может уклониться от ряда своих терапевтических обязанностей.
