Над головой громыхало непрестанно, точно на поверхности вдруг началась война, и со всех сторон зарядили ракетные установки. Я погасила светильник – магия могла притянуть разряд молнии – и на ощупь полезла глубже в пещеру. Дважды упала, кажется, расквасила колено, но под конец уткнулась в бок кому-то тёплому – и, похоже, перепуганному. В темноте послышался утробный и одновременно клекочущий звук; меня пихнули в бок чем-то твёрдым, то ли клювом, то ли когтем, я упала – и сверху тут же опустилось нечто большое, шероховатое… Крыло?

По крайней мере, похоже на перья Шекки.

– Спасибо, – пробормотала я еле слышно и тут же получила клювом по лбу – нечего высовываться.

Забавно – айр вёл себя так, точно он был настоящей птицей, а я – его птенцом. Дожидаться снаружи не стал, но стоило нам оказаться рядом, как у него включились инстинкты, и он принялся меня защищать. Значит, опасность пока не грозит?..

…как здесь тепло.

Из полудрёмы я вынырнула резко, словно от пощёчины. А в следующую секунду Шекки вытряхнул меня на каменный пол и пополз вверх по пещере. Громыхания стихли, но под ногами текли ручьи – видимо, долину основательно затопило. Повезло, что мы лежали на проходе, в относительно широком месте, а не на дне пещеры, иначе могли бы оказаться в водяной ловушке. Не сомневаюсь, что Шекки способен не дышать, сколько угодно, но он-то химера, существо, адаптированное к опасностям мира.

А вот я – нет.

Вскоре стало значительно светлее – показался выход из пещеры. Айр уже выбрался наружу; судя по звукам, он энергично встряхивался, как собака после купания. В скудном свете камни выглядели пугающе – осклизлые, красноватые, кое-где – бритвенно острые сколы. Да уж, если б не гроза – ни за что бы сюда не сунулась… Я осторожно приложила ладонь к одной из стенок – и поспешно отдёрнула, ощутив тепло и едва заметную пульсацию.

Оно… живое?

Когда выход был совсем близко, Шекки просунул голову в дыру – и цапнул меня клювом за шиворот. Я и взвизгнуть не успела, как очутилась в седле. Почти сразу же химера взмыла в небо. Казалось, что удержаться в седле невозможно; мышцы от напряжения свело аж до плеча. Сглотнув, я посмотрела вниз, на быстро отдаляющуюся долину – и до крови прикусила губу.

Каменная чаша, вчера голая, сегодня была целиком покрыта плотным слоем колеблющихся нитей, как толстенным ковром. Лишь кое-где, около подёрнутых красным налётом скал и некоторых пещер, оставалось пустое место.

Нассова трава… Похоже, если бы мы ещё немного промедлили, то она бы расцвела.

– Какой ты умный, – вздохнула я и погладила Шекки по мощной шее. Он резко взбил крыльями воздух, поднимаясь выше, а потом заложил широкую дугу. Купол уловил слабую тень удовольствия – Шекки вряд ли понимал, что его хвалят, и уж тем более не осознавал, за что, но ощущал мою благодарность и отвечал, как умел. – А теперь ищем Тейта. Где Тейт? Ты знаешь?

Сейчас мы летели не слишком высоко. Самые высокие скалы нависали над нами – до пиков ещё километров семь, если не больше; долина с нассовой травой прикрепилась к одному из склонов, как раковина моллюска-прилипалы, и издали казалась совсем крохотной. Солнце перевалило за точку зенита и начало спускаться к горизонту – значит, гроза бушевала долго, да и меня в тепле разморило сильнее, чем я полагала. Мы потеряли не меньше восьми часов. Если Тейт всё это время продвигался вперёд…

Я отвлеклась на размышления и не сразу поняла, что Шекки продолжил подниматься. За соседней, пологой горой, исчерченной жёлтыми и алыми спиралями, обнаружилась протяжённая долина, укрытая туманом. В разрывах мелькали сизо-зелёные участки. Дальше высились ещё две горы, узкие и высокие, с плоскими вершинами – колоссальные конусовидные столбы, слегка накренённые друг к другу. До половины они выглядели примерно как обычные пики – полоса лугов и рощ у подножья, полускрытая розоватой дымкой, выше леса, затем пояс снегов… А потом чёрный камень, окружённый сетью из синеватых молний.

Горло у меня перехватило.

Интуиция подсказывает, если мы попытаемся пролететь между двумя этими «столбами» – от нас даже пепла не останется.

Шекки в нерешительности замер, потом рухнул вниз, заложил петлю – и вышел на прежнюю высоту. Сердце подпрыгнуло да так и осталось где-то в горле. Я рефлекторно стиснула кулаки:

– Ты же… ты же не потерял их?

Айр издал змеиный, шипящий звук – и снова зашёл на широкую дугу.

А ведь Тейт что-то такое говорил, когда мы спасались от Аринги… Или это был Маронг? Гроза реагирует на магию и стирает все следы. Так что если Шекки ориентировался на чутьё…

Так, отставить панику.

– Шекки, – произнесла я, усилив купол. Химера встрепенулась. – Ты помнишь вчерашнее направление? Куда шёл Тейт вчера? Попробуй добраться туда, где ты его чувствовал в последний раз. Так быстро, как можешь.

Я говорила без задней мысли, но от этой просьбы у Шекки точно крышу сорвало.

Прозрачные перья-чешуйки встопорщились так, что приподняли седло, а затем засияли нестерпимо ярко – сильнее солнца, но при этом холодно, мерцающе, как электросварка. Передние крылья резко вывернулись, накрывая меня и вжимая в спину айра. Я ещё успела испугаться, что вот сейчас мы рухнем, но это была последняя разумная мысль. А потом свет из-под чешуек рванулся назад, Шекки швырнуло вперёд – и в голове у меня осталось одно сплошное «а-а-а-а!».

Крылья сомкнулись над моей головой. Если б не они, меня бы содрало из седла в первые же секунды. Или, если б я удержалась чудом, то встречный поток воздуха растерзал бы меня в клочья. Или я бы просто сгорела?

Не знаю. Не хочу знать.

Теперь я верила, что Шекки создал мастер Оро-Ич. Придумать нечто настолько невероятное – и безумное – способен только он.

…Разум псионика-менталиста, эмпата или телепата – удивительная штука. В ситуациях, когда обычный человек давно бы потерял сознание или свихнулся, у нас включаются защитные механизмы. Вот и сейчас, через несколько минут кошмара я приспособилась. Эмоции выключились начисто, физические ощущения притупились, как под наркозом. Скорость по-прежнему чувствовалась, но не пугала; купол раскинулся на невероятную площадь, причём куда более концентрированный, чем прежде – похоже, стресс сорвал все ограничители со способностей. Я воспринимала куда больше, чем могла раньше… но ничего не осмысливала.

Впечатления утекали через меня, как вода через решето. Ничего страшного; того, что осталось, хватит