– Смелая какая, – оскалилась скуластая мстительница – та, что училась у мастеров тварей. – Думаешь, справишься?

Склон холма пошёл трещинами, и в разрывах дёрна блеснула чешуя. Земля шевелилась, точно дышала, неровно и нервно. Сколько там тварей? Одна, две, десяток?

Шекки затвердел, как камень, и ощутимо потеплел. Внутри него зародилась вибрация, которая постепенно нарастала…

«Спокойно, – произнесла я мысленно. – Я их тоже вижу».

А вслух сказала:

– Справлюсь. Два аргумента. Во-первых, у меня сегодня крылья. Не знаю, что там у вас за айры, но они вряд ли сравнятся с творением мастера Оро-Ича, поэтому если вы откажетесь цивилизованно разговаривать, то я просто поднимусь на пару километров. Поверьте, для меня никакой разницы нет, откуда атаковать… А во‑вторых, я недавно приняла очень важное решение.

– И какое же? – А-Сэй, уже оправившийся от внушения, сплюнул себе под ноги. Я деликатно сделала вид, что не заметила искр, нырнувших под землю. Ещё одна ловушка? Ну и пусть. Сегодня и только сегодня это действительно неважно.

И вообще, Орсе осталось всего с десяток шагов. Доберётся до Шекки – и мне тоже можно будет плюнуть на дурацкую силовую дипломатию.

– Я позволила себе ошибаться. И запретила умирать, пока не найду Тейта и не поговорю с ним. – Это прозвучало столь нежно и задумчиво, что я не узнала собственный голос. – Сами понимаете, что сочетание двух обещаний создаёт весьма неприятный для вас эффект. Честно говоря, я понятия не имею, что сделаю, если начну отбиваться всерьёз. Но в одном уверена: и станет больше одной каплей росы на ладонях мира.

– Что за хрень?! – взвился А-Сэй, встряхнув головой. Мысленный образ, которым сопровождалась строка, ему не понравился, но впечатление определённо произвёл.

А Орса, которой оставалось до меня всего четыре шага, замерла и недоверчиво уставилась, точно призрак увидела. Не удивлюсь, если Соул регулярно декламирует ей любимые стихи на ночь – вместо сказок.

– Это цитата, – вежливо пояснила я. – Один мастер был так любезен, что прочитал мне пару сетов назад занимательную лекцию о древней поэзии.

– Какую ещё к фаркану ле…

Договорить он не успел. Молчун с садистскими замашками шагнул вперёд и предупреждающе положил ему руку на плечо.

– Друг, не надо. Я её вспомнил. Это она была на поединке. Три дня назад.

– И как? – мрачно уставился на него А-Сэй исподлобья. Молчун пожал плечами:

– Плохо, друг.

Они засомневались. А любое сомнение в конфликтной ситуации – плюс сто очков эмпатам, потому что его легко переплавить в слабость. Я сгустила купол, нагнетая чувство неуверенности – и одновременно подстегнула Орсу. Девчонка птицей взлетела на спину химеры и вцепилась в меня.

– Вот и хорошо, – вздохнула я с облегчением и обернулась к ней: – Всех спасли, драка отменяется. А теперь просто извинись за то, что натворила.

Она обиженно засопела, помялась – и выдала:

– Ну, извините. Больше не буду. И А-Сэй совсем не вонючий рииз с палёным задом. И Мика не сопля, не пещерная слизь, и ей не надо платить, чтоб с ней целовались. И она почти не тупая. То есть совсем не тупая, вонючая риизка, – поправилась Орса. – И…

Я, к счастью, переварила этот шедевр быстрее, чем осчастливленная извинениями компания.

– Шекки, давай!

И мы взлетели – десять оранжевых крылатых химер на десять сторон, каждая – с двумя перепуганными визжащими наездницами. Все ненастоящие, разумеется – Шекки очень вовремя стал невидимым, прикрывая и нас.

А-Сэй запоздало спохватился и фонтаном искр из-под земли храбро сжёг целую одну иллюзию, дрессированные твари его подружки заели ещё две. А к тому времени, как мстители сообразили, что их провели, мы уже были примерно в трёхстах метрах от них – и удалялись всё быстрее.

Орсу я отпустила через четверть часа, в безопасном месте. Весь полёт она восторженно пялилась по сторонам, забыв даже про присохшую к носу кровь, и, очутившись на земле, не сразу пришла в себя. По крайней мере, мои ценные указания – поскорее вернуться к Соулу, заручиться его поддержкой и хотя бы пару дней держаться поосторожнее – выслушала с несвойственным для неё почтительным вниманием. Когда же я договорила, девчонка вдумчиво поскребла окровавленный лоб и спросила:

– А ты правда-правда полетишь искать этого, ну… Танеси Тейта?

– Правда, – вздохнула я, машинально погладив мощную шею Шекки. Вот кто герой, вот без кого мы бы пропали. Хороший мой, красивый…

Айр довольно встопорщил жёсткие перья и утробно заурчал.

– А это, ну… разве возможно?

– Вряд ли, – улыбнулась я. – Но, думаю, сегодня хорошая ночь для невозможного.

Когда Шекки поднялся высоко над Лагоном, почти до самого незримого свода, отделяющего цитадель магов от смертельно опасных гор, полных дикого волшебства, я подумала, что прощальная фраза получилась ничего так.

Осталось только подтвердить её делом.

Глава 8

Учимся говорить

Разновидность стихийного бедствия. Подкрадывается незаметно, глядит виновато, рушит планы с непринуждённостью землетрясения.

Из свитка «Загадки Лагона»

Ночное небо в горах – это нечто особенное. Оно прозрачное, как хрусталь, тёмное, как чернила, а от колючего света звёзд временами становится больно глазам. Глядя ввысь, хорошо думать о любви – или о вечности, а лучше всего – о вечной любви, потому что именно тогда легко поверить, что она существует.

Ночное небо в диких горах за Лагоном – смертельная ловушка. Зачастую оно мутно-чёрное, как смола, и столь же вязкое. И тогда ни звёзд, ни луны не видно, а дышать получается через раз. Области испепеляющего жара сменяются без всякой системы ледяными ветрами, высота то не чувствуется совсем, то начинает страшно давить на барабанные перепонки. Облака лёгких серебристых искр разъедают кожу быстрее кислоты, а грозовые фронты налетают неожиданно, и нет такой магии, которая позволила бы укрыться от них.

Всё это я знала давно, из рассказов Тейта. А теперь – постигала заново, уже на своей шкуре.

– Вниз? Устроим привал? – спросила я, когда Шекки начал кружить над очередной долиной. – Хорошо, давай. Выбирай место.

Химерическая птица издала короткий клекочущий звук – и начала снижаться.

Мне-то, разумеется, хотелось продолжить путь. Восточный край неба начал светлеть – похоже, в пути мы были около десяти часов. Усталость почти не ощущалась из-за постоянного нервного напряжения, но я знала, это иллюзия: расслабишься немного – и в кашу растечёшься, а мне пока нельзя в кашу, надо спешить – Тейт далеко впереди, и каждая минута промедления уменьшает шансы на встречу.